— А-а-а, — протянул Ларский, тщетно пытаясь вспомнить имя девушки лучшего друга. Ну, может, потом придет на ум…

— Я сейчас за тобой приеду.

— А как же твоя девушка? — спросил было Саша, но Подольский уже сбросил вызов.

Вернув Ане телефон, Ларский продолжил завтракать. Яичница с беконом оказалась тоже очень вкусной, а кофе был удивительно похож на тот, что он пил однажды, когда Аня принесла ему завтрак. Скорее всего, его она тоже сама сделала, и сделала недурно. Саша даже пожалел, что запустил в девушку сэндвичем, который, по всей видимости, тоже был вкусным.

Когда тарелки у всех четверых опустели, парнишка встал с места и объявив, что сегодня его очередь мыть посуду, принялся убирать со стола. Ларскому хотелось помочь, но кухня была настолько маленькой, что если к уборке присоединится еще и он с его высоким ростом, то в помещении продыху не будет. Поэтому Ларский тихо сидел в отведенном ему месте, спрятав колени под столом, чтобы не мешать парнишке свободно продвигаться по кухне.

Спустя где-то полчаса, которые показались Ларскому вечностью, позвонил Никита и сообщил, что ждет его внизу. Аня сразу же засуетилась, ненавязчиво подгоняя Сашу к выходу, а к выходу ему почему-то не хотелось. Да и вообще Ларский чувствовал себя очень странно. Злость на Аню, постоянное раздражение все и всем, дурное настроение, — все это куда-то вдруг исчезло, оставив внутри очень странное чувство. Саша еще не понимал его и не мог конкретно его описать. Наверняка он знал одно — чувство это было теплым. Оно согревало изнутри и заставляло тосковать о том, что завтрак уже прошел и что нужно уходить из этой тесной и старомодной квартирки. А еще это чувство кричало, что Аню Соловей нужно поблагодарить.

— Кхм, — кашлянул Ларский, уже стоя у входной двери. — Спасибо. За все.

Аня снова округлила свои серо-голубые глаза, протянула руку и так непринужденно коснулась лба Саши, что он даже не успел отшатнуться.

— Вроде температуры нет, — сделала вывод девушка, после того как проверила и свой лоб тоже.

— Да ну тебя, Соловей! — бросил Ларский, развернувшись к двери.

Никита стоял у Роллс-ройса и курил. Саша постоянно пилил друга за эту вредную привычку, пугал страшными фактами и картинками почерневших легких, но Подольскому было плевать. Он как курил, так и продолжал курить.

Открыв дверь машины Ларский сел на переднее пассажирское сиденье. Никита выкинул затушенную сигарету и занял водительское место.

— Ну и что с тобой приключилось? — спросил он, пристегиваясь.

— Даже не спрашивай…

***

Я сидела на уютном желтом диване в комнате отдыха, прихлебывала кофе из автомата, слушала про очередное Катино свидание и гипнотизировала телефон, на который еще с утра должно было прийти сообщение от Демидовой.

Спровадив утром Ларского, я первым делом кинулась к телефону, чтобы отправить Галине Юрьевне фотографию, и чуть не осела на пол от кучи пропущенных звонков и сообщений от Демидова.

Вчера я так устала, что вырубилась прямо рядом с Ларским (с Ларским!) и проспала богатырским сном до самого утра. Мой телефон автоматически включает на ночь беззвучный режим, поэтому ни звонков, ни сообщений от Алексея я, разумеется, не слышала.

Перезвонив Демидову, я принялась извиняться и рассказывать, как вдруг уснула и проспала всю ночь, но он прервал меня заверениями в том, что вовсе не обижен на меня. Правда, в голосе его ощущалась небольшая грусть, но он старательно пытался скрыть ее шутками и просьбами встретиться снова в ближайшие дни. Интересно, если бы он узнал, с кем рядом я спала этой ночью, изменил бы свой тон и свои слова?..

— В общем, он ни о чем, — завершила Катя свой рассказ. — Оконный бизнес — это, конечно, хорошо, но разговоры об одних только окнах я не вынесу.

— А ты пыталась перевести тему на что-то другое? — спросила я.

— Конечно! Я постоянно так делала, но он всегда возвращался к окнам! Апогеем стало то, что он начал показывать мне видео, на которых его работники меняют окна! Боже, мне до сих пор дурно!

Катя передернулась и допила свой остывший чай. До конца обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут. Фотографию с поцелуем я отправила Демидовой после разговора с ее сыном. Ответа все еще не было. Может, ей не понравилось? Наверно, надо было сфотографировать второй поцелуй, но я так растерялась, что забыла обо всем на свете…

— О, кстати, а как там наш Тирекс? — вспомнила о Ларском Катя.

— Выглядел не очень, — ответила я. — Думала, он сегодня не выйдет из-за похмелья, но где уж там…

— Ну конечно, это же Тирекс, — фыркнула Катя. — Даже если апокалипсис начнется, он все равно на работу придет. И нас всех заставит.

Я настолько была уверена, что Ларский сегодня не придет на работу, что при виде его физиономии в приемной чуть не упала из-за подкосившихся коленей. Мысль, что он мог помнить поцелуй, сводила меня с ума весь сегодняшний день. И самое худшее в том, что я ни с кем не могла это обсудить, и никто не мог мне посоветовать, что делать и как быть!

— И почему, интересно, его подружайка твои звонки игнорировала? — спросила Катя, имея ввиду Никиту.

— К нему девушка приехала. Наверно, перевел телефон в беззвучный режим, — предположила я.

— Девушка приехала? — удивилась Катя. — И сразу в больницу угодила?

— О чем ты? — не поняла я.

Смяв пустой стаканчик, подруга выбросила его в мусорное ведро и, закинув ногу на ногу, пояснила:

— Я видела его вчера в больнице. Помнишь, я тебе говорила, что отпрошусь и пойду к неврологу со своей больной шеей?

— Угу.

— Ну вот я вчера и пошла. Уже на выходе у регистратуры смотрю — знакомое лицо. Причем лицо бледное, уставшее. Я к нему даже подходить не стала. Больница — одно из тех мест, где меньше всего хочется встретить кого-то из знакомых.

— Это да, — согласилась я, раздумывая о том, почему Никита соврал. Или, может, не соврал? Может его девушка и правда попала в больницу? Бедный Подольский. Надеюсь, с ней не случилось ничего серьезного.

После окончания обеда мы с подругой разошлись по своим отделам. Я уже и забыла о том, что ждала сообщения от Демидовой, как вдруг она мне наконец ответила.

«Отлично, засчитано. Осталось пять. Продолжайте в том же духе!», — написала мне Галина Юрьевна.

Прочитав сообщение, я убрала телефон в карман пиджака и медленно побрела по коридору к своему рабочему месту. Попутно я размышляла о сложившейся ситуации и об отношениях в семье Ларского.