– Это моя кошка! – Хлоя шагнула вперед и взяла Джинджер на руки, крепко прижав ее к себе. Джинджер не возражала, только облизывала усы, наслаждаясь последними капельками мороженого и уставившись на Сару неподвижным взглядом. Какое-то мгновение Сару изучали две пары голубых глаз – кошачьих и человечьих, – удивительно, пугающе похожих.

– Она очень красивая, – искренне призналась Сара, глядя на Джинджер. – Я так хочу иметь кошку.

– Так почему же ты ее себе не заведешь?

– В квартире, где мы живем, нельзя заводить животных.

– Ты живешь в квар-ти-ре?!

– Да.

– Вдвоем с мамой?

– Да.

– А где?

– В Хьюстоне.

– Вы, наверное, очень бедные, да?

Сара пожала плечами. Она никогда не думала об этом под таким углом, но…

– Наверное…

– Это видно по твоей одежде.

– Что видно по моей одежде? – Сара непонимающе оглядела себя. Она была вполне довольна розовыми шортами и полосатой кофточкой.

– Они дешевые.

– Откуда ты знаешь?

Хлоя скорчила рожицу:

– Сразу видно.

Ее взгляд скользнул мимо Сары и остановился на чем-то за ее спиной.

– Эй, это моя книга!

– Я не знала, что она твоя. – Сара посмотрела на книгу. – Она очень интересная.

– Нельзя ее брать без моего разрешения.

– Извини, – обреченно ответила Сара.

Хлоя нахмурилась. Кошка у нее в руках зашевелилась, и девочка, приподняв ее, прижалась щекой к ее шерстке.

– Ты любишь лошадей?

– Очень люблю, – с чувством ответила Сара.

– Мне подарят лошадь на Рождество, папа обещал.

– Везет тебе!

Хлоя оглядела ее с ног до головы.

– А у тебя есть игрушки Бинни Бэйбиз?

Сара кивнула:

– У меня их почти тридцать.

Хлоя фыркнула.

– Всего-то? – презрительно спросила она. – У меня есть все. Ну, почти все, кроме самых редких. Например, как мышонок Трэп. Но папа сказал, если сможет найти, он мне их купит.

– А у тебя есть медвежонок-принцесса? – затаив дыхание спросила Сара. – Мне так ее хочется.

– У меня их две. Одну купил папа, а другую Нана. Хочешь, покажу?

Сара кивнула, не скрывая нетерпения.

– Тогда пошли.

Сара поднялась и пошла по террасе вслед за Хлоей, которая скрылась за одной из стеклянных дверей. Саре не нравилось, что у нее в спальне такая же дверь. Это было слишком страшно: кто угодно мог войти через нее в любой момент, даже когда она спала. Но, похоже, больше никого это не волновало, даже маму. А ей не хотелось вести себя, как маленькая, и признаваться в своих страхах.

Проследовав за Хлоей через стеклянную дверь, Сара оказалась в ее спальне, оформленной в голубых и желтых тонах, с развевающимися голубыми занавесками из льна. Кровать была с балдахином, сшитым из такой же ткани, крупными складками спадавшим на пол. Когда Сара вошла, Хлоя стояла у двери другой, меньшей по размеру, комнаты, примыкавшей к спальне. Подойдя ближе, Сара увидела, что все стены комнаты увешаны полками, сплошь забитыми игрушками. Сара изумленно раскрыла глаза: игрушек было больше, чем в магазине.

– Видишь? – Хлоя указала на шкаф, занимавший целиком один из углов комнаты.

В шкафу было несколько полок, и все они были заполнены вожделенными игрушками.

Сара долго не могла отвести глаз от этих сокровищ, потом посмотрела на Хлою.

– Тебе так везет! – снова искренне сказала она.

Хлоя улыбнулась:

– Хочешь поиграть с ними?

На следующее утро, в воскресенье, вся семья отправилась в церковь. Несмотря на то, что в Хьюстоне Сара и Оливия нечасто посещали церковь – слишком велик был соблазн поспать подольше воскресным утром, – у Оливии сохранились приятные воспоминания о воскресных днях ее детства. Каждую неделю без исключения все семейство Арчер посещало церковь. Только болезнь считалась оправданием, чтобы не пойти туда. Но если ты слишком поздно лег накануне вечером, в субботу, это уважительной причиной не считалось.

Маленькой девочкой Оливия любила церковные праздники, в которых участвовали все прихожане: по пятницам дружно жарили рыбу, а летом часто устраивались ужины, на которые каждый приносил приготовленное им блюдо. Став постарше, она возненавидела дни, когда ее заставляли идти на службу. Но на плантации Ла-Анжель было одно правило для всех – каждый член семьи должен посещать церковь. Без исключения.

Помня об этом неукоснительном правиле, Оливия взяла с собой все необходимое. Себе для таких случаев она прихватила недорогое белое платье из хлопка, купленное в «Кмарте», длиной до колена, с короткими рукавами и пояском, которое всегда носила с колготками телесного цвета и белыми туфлями на высоких каблуках. Платье Сары было более дорогим (она заказала его по каталогу «Детский мир» по ценам сезонной распродажи). Это было бледно-розовое трикотажное платье с темно-розовыми цветами длиной чуть ниже колена, свободного, летящего покроя. В этом платье, в белых кружевных носочках, черных туфельках и с розовым бантом в волосах Сара выглядела как картинка. Хлоя, сидевшая рядом с Сарой на заднем сиденье «Ягуара», была одета в дорогое бледно-голубое платье с короткими рукавами-буфами, с белым воротничком-жабо и с накидкой из прозрачной органзы. Ее светлые волосы были перевязаны на макушке голубыми ленточками и каскадом спадали по спине. Глядя на сидящих рядом девочек, Оливия подумала, как хорошо, что она не стала экономить на Сарином платье: ее дочери не приходилось краснеть за свой наряд.

В это жаркое и влажное воскресное августовское утро мелодичный звон колокола церкви Святого Луки созывал прихожан на богослужение. Звон был слышен даже на окраинах города, и Оливия невольно погрузилась в воспоминания о детстве. Сколько она себя помнила, звон этого колокола был спутником каждого воскресного утра.

В городке Ла-Анжель были еще три церкви: католическая церковь Богоматери Печалящейся, самая большая из всех, Баптистская церковь, которая была больше церкви Святого Луки, и, наконец, церковь Пятидесятников, самая крохотная из всех.

– Ненавижу церковь, – угрюмо пробормотала Хлоя, когда «Ягуар» приближался к церкви Святого Луки. Чуть раньше она тщетно пыталась уклониться от посещения службы, утверждая, что никто уже давно не ходит в церковь. Оливия, которая в юности сама не раз предпринимала такие попытки, могла на своем опыте заверить Хлою, что та только зря сотрясает воздух.

– Ничего подобного, – спокойно возразила Келли, сидевшая впереди, рядом с Сетом, который вел машину. Оливия разместилась на заднем сиденье вместе с девочками.