– Ненавижу, ненавижу! – В голосе Хлои слышалась бунтарская непокорность. Рот ее скривился, нижняя губка выпятилась, руки она скрестила на груди. Глядя на нее, Сара нервно покусывала губу. Оливия ее не осуждала. Казалось, Хлоя вот-вот взорвется.

– Довольно, юная леди, – произнес Сет тоном, не терпящим возражений. Хлоя еще больше скривилась, но промолчала.

В большинстве районов Южной Луизианы господствовала католическая церковь. На севере штата большинство населения были протестантами. В этой же области, находившейся прямо на границе между Акадией и северными районами, католики и протестанты смешались примерно в равных пропорциях. Аристократы англосаксонского происхождения посещали церковь Святого Луки. Прихожанами Баптистской церкви были в основном живущие в городе типичные южане из крестьян, которые зарабатывали на жизнь в «Боутуорксе» и других компаниях. Жители, которые могли похвастаться французским происхождением, хотя таких в Ла-Анжеле было немного, посещали церковь Богоматери Печалящейся. К ним относились, например, кейджены – особая группа луизианцев французского происхождения, – которые составляли костяк прихожан этой церкви. Кейджены происходили от жителей Акадии в Новой Шотландии и были насильно переселены в Южную Луизиану в восемнадцатом веке. Испокон века другие горожане смотрели на эти семьи свысока. «Кейджен» стало бранным словом, и Оливия, в роду которой тоже были кейджены, слегка стыдилась своего происхождения. Семья не скрывала своего мнения, что Джеймс Арчер женился на женщине гораздо ниже себя, вдове кей-джена, Селене Шенье.

Они проехали церковь Богоматери Печалящейся – белое обшитое досками здание в конце Уэст-Мэйн-стрит. Напротив нее расположилось здание суда, построенное еще до Гражданской войны, с аккуратным зеленым газоном. Когда-то это место было центром города. Оливию всегда забавляло, что главная артерия их маленького города называлась Уэст-Мэйн-стрит, поскольку Ист-Мэйн-стрит не существовало. Точнее, когда-то она была, но сама улица и все постройки были смыты наводнением 1927 года и больше не восстанавливались. Уэст-Мэйн-стрит резко обрывалась на пересечении с Читимача-стрит. Именно на этом Т-образном перекрестке стояли церковь Богоматери Печалящейся и здание суда. Церковь Святого Луки находилась на другом конце города, на Кокодрай-стрит, и была живописно расположена на небольшом возвышении среди дубовой рощицы.

Ла-Анжель представлял собой причудливую смесь церквей, жилых домов и небольших частных предприятий, беспорядочно разбросанных по городу тут и там, как будто отцы города и слыхом не слыхивали о делении на районы. Хотя в те времена, когда было построено большинство домов и основано большинство предприятий, они об этом, скорее всего, и не знали. Более новые и большие дома в основном расположились на участках в несколько акров на Меланкон-Пайк на западной окраине города. Там был дом, где раньше жил Сет с бывшей женой и Хлоей, а также дома Филиппа и Чарли с Белиндой. Дома, находившиеся в городе, как правило, были не такими просторными и более старыми, а крошечные участки земли, на которых они стояли, были со всех сторон зажаты магазинами и другими предприятиями. Среди них выделялись продуктовый магазин и заправочная станция Майка Лоусона, кондитерская Пату (семейство Пату на протяжении нескольких поколений готовило потрясающие десерты), модный салон Мэри-Дженни, гостиница и ресторан «Ла-Анжель», транспортная фирма «Лайк-Нью», аптека Бруссарда, а также магазин скобяных изделий «Керлиз». Начальная школа находилась на северном конце Читимача-стрит. Это было длинное одноэтажное здание с красной черепичной крышей, в котором учились дети с первого по восьмой класс. После этого они переходили в среднюю школу Ла-Анжеля – более новое двухэтажное кирпичное здание, которое находилось по соседству, и там учились с девятого по двенадцатый класс. Оливия не ходила ни в ту, ни в другую школу, хотя многие ее друзья здесь учились. Дети семьи Арчер на протяжении многих поколений посещали частную школу в Батон-Руж. Оливия предположила, что и Хлоя учится там же.

– Видишь, я же сказала, что никого в церкви не будет, – заявила Хлоя, когда «Ягуар» припарковался возле серого каменного здания.

Действительно, на стоянке, рассчитанной на пятьдесят машин, сейчас находилось около десятка автомобилей, не считая «Ягуара». Судя по количеству машин на стоянках других церквей, мимо которых они проезжали, этим утром ни одна из этих обителей духа не могла похвастаться наплывом прихожан. Что и неудивительно: августовские воскресные дни традиционно считались самым приятным временем для отдыха. С наступлением относительной прохлады в сентябре церкви начнут постепенно наполняться, и количество прихожан будет стабильно возрастать по мере того, как время будет приближаться к Рождеству.

– Главное, что мы здесь, – парировала Келли.

Хлоя возмущенно фыркнула, явно давая понять, что она предпочла бы быть где-нибудь в другом месте. Оливия невольно взглянула на Сета. Поскольку она сидела позади него, то его лицо могла видеть только в зеркало заднего вида. Сет, казалось, был целиком поглощен парковкой машины и ничего не слышал. Келли же, которая не могла не слышать, предпочла игнорировать Хлою.

Как только Сет выключил мотор, из стоящего рядом с ними «Линкольна» появился мужчина. Оливия узнала Айру Хэйеса. Он был одет в синюю спортивную куртку, отлично скрывавшую его брюшко, голубую рубашку с красным галстуком и белые брюки и выглядел гораздо привлекательнее, чем два дня назад, когда Оливия впервые увидела его на кухне. Айра распахнул переднюю дверцу перед Келли и подождал, пока она выйдет. Выйдя из машины, Келли встала рядом с ним. Светло-желтое льняное платье, явно купленное в те времена, когда формы ее были пышнее, заметно подчеркивало худобу. Келли так тепло улыбнулась Айре, что Оливия поняла: этот мужчина очень дорог ее тетушке. Намного дороже, чем ей показалось сначала.

Оливия отстегнула ремень безопасности, в то время как Хлоя уже выбралась наружу и Сара вслед за ней. Дверца со стороны Оливии вдруг распахнулась. Она подняла глаза и увидела Сета, который придерживал для нее дверь, невозмутимо глядя на нее. Он выглядел очень элегантно в сером летнем костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке, который очень шел к его голубым глазам. Солнечные лучи играли на его светлых волосах, лицо смягчилось в приветливой улыбке, и Оливия вдруг подумала, что он очень красив. Это открытие было для нее неожиданностью – никогда раньше она не задумывалась над его внешностью.

– Ты собираешься выходить? – вежливо осведомился Сет, протягивая руку, чтобы помочь ей выбраться из машины.

Оливия и не заметила, что уже несколько секунд смотрит на него, не двигаясь. Смущенная, она отвела взгляд от его лица и, опершись на его руку, вышла из машины. Рука Сета была сильной, теплой и гораздо крупнее, чем ее ладонь. Оливия вдруг совершенно не к месту представила себе, как эта мужская рука могла бы… Неужели ее действительно влечет к Сету? Эта мысль поразила ее. Не смея поднять глаз, чтобы он, не дай бог, не прочел в них ее внезапно осознанное ощущение, Оливия поспешно отпустила его руку. Сет захлопнул дверцу, явно не заметив ничего странного в ее поведении. Пересекая стоянку, Оливия чувствовала его присутствие у себя за спиной, так близко, что их тени на асфальте сливались в одну. Его тень, длинная и широкая, накрывала ее маленькую тень.