По которым тосковал,

Мне знакомы от стен и до крыш.

Снятся людям иногда

Голубые города:

Кому Москва, кому Париж.

Увы, песня из кинофильма «Два воскресенья» подтверждает правило. И не спасает даже чудесная музыка Андрея Петрова. И Москва, где голубыми прежде были одни только ели вдоль древней кремлёвской стены, и Париж, где начинал великий Пикассо, в творчестве которого имеются и «голубой», и «розовый» периоды, обрели новую покровительственную окраску.

Плакат фильма «Ещё раз про любовь» с разметкой для увеличения. Так – квадрат за квадратом – члены художественного союза произведут из него рекламную афишу для кинотеатра. Чем не творческий труд, если он отлично оплачивался?

А что касается темы космоса, то в 1963 году, аккурат в аккурат, вышла из печати песня-марш советских космонавтов «Голубая планета». Мудрено ли: космонавты – сколько их было тогда? четверо? – облетели земной шар, голубеющий по краям, неслись по околоземной орбите, вот и окрасились. Но Хрущёв, в иных ситуациях охотно шутивший, отбросил шутки в сторону, недовольно спросил – чего его сюда привезли, сами не могли разобраться? И подвёл итог: членов партии исключить из партии, а членов союза художников из союза.

На языке юрисдикции совсем недалёкого прошлого это означало «поражение в правах», на языке практическом это значило – лишиться мастерской, а для художника, работающего в технике офорта или станковой живописи, это тяжёлый удар: дома пресс не установить – громоздок, тяжек, размер живописной работы будет определяться теснотой помещения – какие они, комнаты в коммуналках, в бараках, в черёмушкинских хрущобах? Нет заказов – не на что жить, а члены творческих союзов не бедствовали, особенно художники: всегда имелась возможность подыскать халтуру – заказ на оформление книги, премьерную афишу, тематическую открытку, на худой конец, изготовить наглядную агитацию к празднику, рекламное панно для кинотеатра. Впрочем, судя по словам, что пьёт этот выгнанный отовсюду местный «абстракционист», как все, под воскресение, он работал не в мастерской, – где там выходной? трудишься сколько требуется – а в каком-нибудь художественном комбинате.

Наказание было предопределено, однако проработочные комиссии настаивали: следует покаяться, признать грубые политические ошибки, совершённые под чужим нажимом. Гипнотизёром и авантюристом называли Элия Белютина, дескать, он охмурил и запутал наивных граждан, толком не разбирающихся в современном искусстве, оттого и доверчивых. Абстракционистами называли всех кого ни попадя, хотя никто в данной манере не работал.

Кажется, среди художников этого поколения, для которых реальность, причём социальная, по большинству являлась тем «нулевым километром», откуда и вёлся отсчёт, а в какую сторону двигаться, к «суровому ли реализму» или к саркастическому экспрессионизму «лианозовской школы», решал каждый сам, но к абстрактному искусству никто не относился серьёзно.

Картина Джексона Поллока «Собор» экспонировалась на американской выставке в Москве (см. главу «Неравнобедренные геометрические фигуры разного возраста, притягательности и достоинства»), кто хотел, мог в натуре, а не на блёклых и расплывчатых репродукциях, увидеть – каковы работы самого знаменитого абстракциониста. Почему именно эта картина 1947 года была показана в СССР двенадцать лет спустя? Из-за названия только? Значительного интереса работа не вызвала, она не понравилась: нарочита, несуразна. В общем, как говорится, ложь, пустая болтовня и провокация это абстрактное искусство.

И тут я полностью согласен с хулителями, насмешниками, отрицателями: работы такого, с позволения сказать, мастера – шарлатанство, обман дураков. Слова жулик и Поллок можно поставить в общий ряд, они если и не синонимы, то превосходно сочетаются друг с другом. Пониженная либо нулевая фигуративность этих работ при монотонности ритма изображения, унылой повторяемости художественного приёма – и это современная живопись? Так маляр-пройдоха разделывает деревянную панель «под орех»: накладывает слой краски, сверху кладёт второй, иного колера, а затем проводит обычной расчёской (хорош целлулоидный гребешок, какие выпускались артелями инвалидов после войны, делались из грубой фотоплёнки, списанной в утиль) по краске, волнообразно, «расчёсывает» фактуру, появляется узор, выпуклая наглядная структура. Причина стоит во главе угла: маляр благообразит фанеру – конечно, фанеру, поскольку у любой натуральной доски имеется своя фактура, каковую надлежит выявить, а не скрывать, доску полируют, лачат, и тогда дерево заиграет; маляр-абстракционист изображает фактуру вещи сходным образом, а если приёмы у него разнятся с малярными, то лишь потому, что не владеет малярным ремеслом. Приём «dripping» создал человек, у которого не в порядке моторика, а психика измотана абсцессами. По-русски есть слово, характеризующее такого человека со всех его сторон – задрипанный. Джексон Полок всю жизнь пьянствовал, старался излечиться от алкогольной зависимости и спастись от глухой депрессии. Что там у него было с кистями рук – нетрудно догадаться, тем более, на эту тему имеется анекдот, очень точный в подробностях.

Алкоголик хочет помочь накрыть на стол, чтоб и побыстрее сесть, и вообще за компанию. Но что ему доверить? Водку разливать – прольёт, ничего не останется. Колбасу резать – в лучшем случае, палец себе отхватит, а то и харакири непредумышленно сделает из-за тремора. Он бодро так успокаивает: «Ничего-ничего, зато я хорошо солю».

Вот «dripping» и сочетает психотерапию, когда руки заняты хоть чем-то, и мысль сосредоточена на процессе, этом самом капанье, так и в психиатричке больным доверяют выполнять простейшие операции – клеить, красить, штамповать (см. об этом в главе «О литерных психах из больницы № 5, которая находится совсем не там, где принято думать»), лишь бы не отчаивались и не вешались от беспросветности, с терапией трудовой, что позволяет работать трясущимися руками, капать, брызгать, не стесняясь ни созданием подрамника, для чего надо уверенно владеть пилой, стамеской, молотком, ни натягиванием холста – его следует натягивать ровно, не перетянув и не допустив слабины, что обернётся провисом, ни грунтовкой. И размеры холста, и метод его «обработки» (возьму в кавычки слово, как-то кренящееся в насмешку, в иронию) продиктованы опять-таки разболтанной моторикой исполнителя: подступай с любой стороны, холст разложен на полу, даже по лесам не надо лазить, чай, не стенопись, и очень трудно промахнуться при таких неимоверных размерах. Вот краски требуются килограммы и литры – лей вёдрами, всё мало.

И, выходит, недалёк от истины тот, кто сравнил художников-абстракционистов с больными из сумасшедшего дома: тамошние пациенты по-своему заняты трудотерапией. Разница, на мой взгляд, имеется, но она в самом подходе к предмету. Джексон Поллок при слабой технической составляющей занимался профессиональным искусством: так считалось, так позиционировалось, так и трактовалось искусствоведами, пациенты лечебницы, например, больницы № 5, при значительных художественных задатках, создавали, конечно, ар-брют; хранящиеся в тамошнем собрании работы этому свидетельством – обратная перспектива либо