СССР пребывают сырниками, разве вот творог назвали бы теперь не тощим, но анорексичным.

Многое ли изменилось? Только нембутал перестали выпускать в виде таблеток, а действие его осталось прежним: барбитурат, от приёма которого мозги, словно у поигранной Барби. Да предпочтения курильщиков стали иными, сигареты теперь не в пример популярнее любых папирос. Между тем сигареты и папиросы несопоставимы, и по качеству табака, и по тому, как насыщается организм никотином, когда нутро будто трепещет, ожидая затяжки, и по ритуалу курения, всем этим действиям, приготовлениям, деталям, присловьям, суевериям. Верно заметил в кинофильме «Берегись автомобиля!» старый киоскёр: «Тот, кто курит “Беломор”, не курит сигареты с собакой на этикетке. Они дороже и создают другое настроение». Добавим лишь, на полную голову малахольный Юрий Деточкин мог вместо привычного «Беломора» – не завезли в киоск со склада – купить сигареты «Друг». Пример, кстати, показывает, что герой фильма подлинный шизофреник, ему безразлично – что курить, важен сам процесс, возгонка табачного дыма.

Сигареты «Друг».

Это верно: скажи мне, кто твой друг…

Истинный курильщик не спутает «Беломорканал», «Казбек», этот «метр курим, два – бросаем», и ростовскую «Нашу марку». Отказаться от любимого курева не заставит его ничто, заменить кратковременно привычный табак на какой-то другой могут вынудить уж самые неодолимые обстоятельства, ведь свою порцию табака, читай – дозу никотина, он должен получить, иначе организм взбунтуется. Если норма – двадцать «беломорин», добрать будет очень трудно, «Казбек» и слабее, и кисловат, «Прибой» груб, изъедает гортань, сигареты и вовсе побоку, две к одной папиросе скуришь, а насыщения нет. «Север» «Беломора» покрепче (дело не в качестве табака, не в параметрах и пропорциях, а в живом ощущении), и ежедневная норма его помене, в день полпачки «Севера» хватит. От крепости табака зависит не просто норма, зависят и перерывы между скуренными папиросами или сигаретами. Впрочем, немало зависит и от самого курильщика, нужд его организма, кому и сигаретки раз в два-три часа хватает, а кто-то и курить не хочет, но выйдет поболтать со знакомыми – и закурил, не стоять же так фонарём.

Папиросы «Север» – не «Беломорканал», не «Герцеговина флор» – наряду с «Казбеком» и «Прибоем» воспеты фольклором и полуфольклором. «Казбек» упомянут в песне «Шаланды, полные кефали» и в книге про бойца «Василий Тёркин», разошедшихся на цитаты, а «Прибой» и «Север» − в песне, сложенной безымянными авторами.

Хороши кубинские сигары,

А ещё лучше «Север» и «Прибой».

Выкуришь полпачки,

Встанешь на карачки,

Сразу жизнь покажется иной.

Второй куплет этой уложенной на мотив «Хороши весной в саду цветочки» дворовой песни, где рассказывается о преимуществе мытья в женской бане, я приводить не стану даже под страхом отключения летом горячей воды.

Папиросы «Наша марка».

Оформление коробки неоднократно менялось, а папиросы оставались популярными

Что ж до кубинских сигар, их пробовали ради интереса: ведь сигары не курят – обоняют, то есть ими не затягиваются, разве это курение? Лёгкие требуют горячего дыма, не палящего дотла, как дотла палили кубинские сигареты «Партагас» и «Лигерос», этот парус, синеющий (таковое цветовое решение пачки и сигареты) не в тумане моря голубом, а в коричневато-сизом дыму, источаемом кубинскими сигаретами, которые набивали табачным сырьём, остававшимся после выделки сигар. Это был очень жёсткий дым, почти жестяной, а потому отвратительный, не годящийся к нашему климату. По зиме и без того не вдохнуть от мороза, что режет бронхи и лёгкие, летом дым кубинских сигарет представлялся чересчур сухим. Сейчас подумал, что сигары и сигареты, набитые сигарным табаком, возможно, откликаются, соответствуют их родному климату, где влага лесных зарослей и влажный, с моря летящий ветер, сухость тогда предпочтительна, вкусна.

Эстетика сигар и сигарет из крошки сигарного табака не про нас. Чужд и способ их производства, чужими руками, демонстративно. Разнузданные строки:

Сигареро! Скрути мне сигару,

Чтобы дымом любовь изошла, —

конечно, сплошная реминисценция, и писаны в 1919 году в Москве, за сорок с лишком лет до открытия на Комсомольском проспекте магазина «Гавана», но верны.

Здешний курильщик предпочитает сигаретку ли, «козью ножку», свёрнутую собственноручно, папиросу, набитую им самим. У него припасён отборный табак, смешанный по особому рецепту, выдержанный; сельский житель – тот и вовсе растит самосад. Правда, в России, стране великой литературы, случаются перебои с бумагой, тогда на раскурку идут и газета, и книга. Дальновидцы, чтоб избежать мороки и морока, заводят трубки. И трубка, и табак, и огонь сделались нарицательными, перешли в эмблемы, получив дополнительные значения. И взлетали на радиоволнах, ползли сквозь телефонный провод во время войны слова: «подкинуть табачку», «добавить огоньку», «дать фрицам прикурить». После войны символика изменилась, в картине «Ошибка резидента» персонаж говорит, что принес «табачок для капитанской трубочки», подразумевая дорогие краденые вещи.

Трубка – тема отдельная, как набивают её, как чистят, как любуются статями чубука и мундштука, судить о том знатокам. Что касается сигарет, особой эстетики они не породили, разве мундштуки представляют некоторый интерес. Дешёвые сигареты, в отличие от дорогих марок, создавали неудобства: мягкая пачка в кармане сминалась, табак высыпался, иногда сигареты ломались, если курильщик попал в давку, например, трамвайную. Выручали портсигары, сделанные, как правило, умельцами; заводские – и не по карману дороги, и картинки на них казённые.

Папиросы тоже порастрясались, а в портсигар много не положишь, и вообще он – не с руки. Некоторые, ради интереса, экспериментировали. Знакомый, Шура Носов, скажем, отрезал полпачки «Беломора», чтобы табак не высыпался, покуда пачка болтается в кармане, такая уполовиненная пачка если и не приобретала дополнительные рёбра жёсткости, то наполовину утрачивала мягкость, передняя и задняя стороны пачки, наиболее прогибавшиеся, становились вдвое короче.

Кстати, о пачках: некоторое время папиросы «Север» производили в двух вариантах – пачка на 25 штук и пачка на 10 штук, вытянутая, напоминающая скорей пачку сигаретную. Большая пачка, стандарт, стоила 14 копеек, почём была пачка уменьшенная, не знаю. А вообще у папирос этих давняя судьба, сложная планида, они значительно старше «Беломорканала» и «Казбека», выпускали их ещё до революции, и назывались они тогда папиросы «Норд». Перед Отечественной войной их переименовали в «Север», а после войны, в 1948 году, вернули прежнее название, совсем ненадолго. А там опять стали они «Севером», привычным, крепковатым для большинства курильщиков, зато уж, как говорится, «тот, кто курит “Северок”, не получит трипперок». Папиросы «Север» были папиросами 1-го сорта Б, 20 % в них в