только хуже. Все эти взгляды, нелепые разговоры, прикосновения – они инородные. Фальшивые, как и сам Валиев. Не хочу наступить в ту же лужу и опозориться, как тогда, три года назад.

Стоит нашей сделке закончиться, и он снова пройдет мимо. Даже не вспомнит обо мне.

Стоп, Ева! Что вообще за мысли? И пусть не вспоминает, и правильно.

Сейчас бы самое время сказать, что у меня есть отношения, но после всех проделок Макса видеть я его не хочу. Он и сам, между прочим, в общагу к обеду вернулся. Знаю, что нужно будет с ним поговорить и, наверное, закончить то, что начиналось как милый роман, а вот заканчивается как какой-то трешовый хоррор.

Именно с таким настроем я оказываюсь в общажном дворе. Осматриваюсь по сторонам и почти сразу замечаю машину Марка. С удивлением смотрю на время, а ведь он должен был подъехать минут через десять. Удивительно даже. Что это, пунктуальность?

Вдох-выдох. Пора.

Аккуратно спускаюсь по ступенькам, чтобы не подвернуть ногу, потому что на таких высоких шпильках я хожу редко. Естественно, чтобы помочь мне не клюнуть носом в асфальт, из машины никто не выходит. Валиев сидит внутри. Фары не включены, поэтому, подойдя ближе, я даже могу рассмотреть его лицо. Как всегда, недовольное, с приклеенным с рождения высокомерием.

– Привет, – хлопаю дверцей, расправляя подол платья так, чтобы он не замялся, пока моя задница будет прижата к сиденью.

Марк кивает и без слов заводит двигатель. Я зачем-то наблюдаю, как он касается кнопки «start», а потом обхватывает пальцами руль. Небрежно, с проскальзывающей в каждом движении ленью. Будто сейчас он делает мне огромное одолжение.

Чертов сноб!

Снова поправляю подол и, накинув ремень, смотрю ровно перед собой. Рассматриваю вечерние улицы, красивую подсветку зданий, фонари, проезжающие мимо машины. Даже немного расслабляюсь за этими наблюдениями, по крайней мере, между лопаток больше не горит огнем, а на плечи не давит груз мыслей в несколько тонн.

Пока Марк паркует машину, я отгибаю козырек над сиденьем, чтобы посмотреть на себя в зеркало, вдруг прическа растрепалась или помада смазалась, но нет, все в порядке. Идеально.

Это от колких Валиевских взглядов мне все время кажется, что со мной что-то не так.

Вот что за человек, а?!

Марк глушит двигатель и вытаскивает из кармана легкого темно-бежевого пальто звонящий смартфон. Прикладывает к уху и, чуть прищурившись, скользит по моему лицу взглядом.

– Да, понял. Подождем. – Убирает телефон обратно. – Руслан с женой задерживаются.

– Ладно.

Марк больше ничего не говорит. Просто выходит из машины.

Дайте мне сил. Ну кто-нибудь, пожалуйста.

Вылезаю следом, придерживая подол, который, конечно, не коснется луж или грязного асфальта, но и обрызгать мне его не хочется. Пока я стараюсь выглядеть прилично, Марк уже идет в сторону входа в театр. Меня не ждет, точнее, я бы сказала, делает вид, что он тут один.

– Ты ничего не забыл? – приходится даже повысить голос. Мои слова летят ему в спину, и я прям будто бы вижу, как они отскакивают от него, разбиваясь на кусочки о сырой асфальт. – Марк!

– Ну что еще?

Он поворачивается резко, чего я не ожидаю и, наверное, поэтому замираю с немного перекошенным лицом. От недовольства, а еще от того, как он на меня посмотрел. Странно так. Без злобы. Почему-то именно в этот момент проскальзывает мысль, будто это он от меня убегал сейчас.

– Поможешь?

Не хочу этого говорить, но сама без последствий до театра просто не доползу. И кто вообще просил напяливать эти туфли? Такие же деревянные и неудобные, как платье.

– Лейкина, от тебя одни проблемы, – бурчит Марк, но послушно возвращается ко мне. Правда, за руку хватает неаккуратно. Тянет на себя, конечно, не догадываясь, что эти чертовы каблуки – настоящее исчадие ада.

Я успеваю сделать мелкий шажок и просто с размаху валюсь Марку в объятия, успевая лишь мертвой хваткой вцепиться в крепкие плечи.

Нос немного немеет. Я тюкнулась переносицей в свои же побелевшие от хвата костяшки пальцев.

– Блин, – собираю ноги вместе, изо всех сил пытаясь словить равновесие. Правда, для этого приходится еще больше опереться на Марка.

Он точно думает, что я безногая курица.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, вряд ли поможет, но вдруг…

– Ты мне так рукав оторвешь.

Валиев в своем репертуаре, кто бы сомневался.

Делаю шаг назад, аккуратно разжимая пальцы, и даже между делом разглаживаю ткань его пальто, собранного на плечах гармошкой.

– Прости. Туфли неудобные.

– Так могла бы надеть удобные.

Он отворачивается.

Мы стоим близко. Я чувствую тепло его кожи. Слышу, как он дышит, а еще то, как шарашит мое сердце.

Аномалия!

– Без тебя разберусь, в чем мне ходить, – делаю шаг, чтобы обойти его стороной, но спотыкаюсь и, выставив руки вперед, лечу вниз.

Секунда и, может быть, еще одна. Время в псевдоневесомости явно идет по-другому. Я уже готова столкнуться с асфальтом и разодрать себе ладони. Даже глаза закрываю, но вместо жесткого падения мою талию обвивает чужая рука. Ну не совсем чужая, хозяина я точно знаю.

Марк удерживает меня на весу и в одно движение подтягивает к себе, практически ставит на ноги.

– Лейкина, как можно быть такой красивой, но при этом…

Марк замолкает. Резко. Я же обрабатываю сказанные им слова.

Красивой? Щеки вспыхивают, а вот способность говорить и мыслить пока еще не вернулась.

– Руслан подъехал, – раздается где-то над ухом.

– Пошли.

Марк поворачивает меня к себе и крепко сжимает ладонь. Безропотно киваю и стараюсь смотреть куда угодно, но только не на него. И он, кстати, это мое желание поддерживает. Тоже отворачивается.

Руслан и его прекрасная жена в черном платье и меховой накидке движутся к нам.

Женщина взмахивает рукой, и вот ее губы уже касаются моей щеки. Киваю в знак приветствия, выдавливаю улыбку. Хотя все равно выгляжу как потеряшка.

Мы обмениваемся любезностями и уже готовы зайти в здание театра, как где-то сбоку раздается знакомый голос.

– Спишь с ним за деньги? – Макс стоит, широко расставив ноги, лицо прикрыто козырьком кепки, а голос… Он точно пьян. – С ним, – с усмешкой смотрит на Марка и делает шаг в нашу сторону. – Думала, не узнаю, – теперь уже откровенно пялится на меня и даже позволяет поддеть пальцами воротник моего пальто. – А я все знаю, любимая. Вот как оно бывает-то, да?! А говорила…

Зловонное дыхание опаляет кожу моей щеки. Пальцы сдавливают запястье. Боль не дает растеряться. Заставляя держать лицо. Макс тянет меня на себя, грубо, бесцеремонно.

– Кто это? Ева,