— Трудно… очень трудно, — поморщился Селезень. Он откинулся на спинку кресла и серьезно продолжал:

— Хотя, если подумать… Есть у меня один надежный человек — долгое время я его прикармливал. Так что он сделался совсем ручным.

— И что за человек?

Пауза продолжалась недолго, ровно столько, чтобы Филат осознал важность момента.

— Заместитель председателя горкомимущества. То есть один из тех людей, кто делает там погоду. Без его совета не решается ни одна проблема.

В душе у Филата опять зашевелилось сомнение — уж слишком много Селезень знает о компании, на которую, по его словам, ему наплевать!

— С какой же стати они вдруг обанкротили флот?

— Да это ж как дважды два, Ромчик! — улыбнулся дока Селезень. — Знаешь, как раньше на приисках в Якутии делали? Геологи бродят-бродят по тайге, а с ними в поисковой партии оборотистые мужички-проводники. Находят ребята месторождение. Смотрят — о, да там золота на сто миллионов! А мужички их учат: вы не рапортуйте, что месторождение богатое. Мы тут пока поковыряемся без государственной артели, что найдем — доля ваша… Так и тут. Есть флот. А ты его банкротишь и за полцены… да какие полцены — за двадцатую часть реальной цены его прикупаешь — на подставные фирмы. Ну а дальше либо сдаешь его во фрахт, либо сам возишь на нем… что хочешь.

— Это как? — для Филата вся эта премудрость была как китайская грамота.

— Как-как… По документам везешь хлопок-сырец из Индии, а в трюме у тебя тюки с наркотой — вот как!

Кимоно было сшито из тонкого шелка, который чутко реагировал на каждый взмах Селезня, и золотой дракон в эти мгновения казался ожившим существом: он открывал зубастую пасть и взмахивал страшным длинным хвостом.

— Для человека, равнодушного к судьбе «Балторг-флота», ты слишком хорошо о нем осведомлен, — заметил Филат. — Ответь мне начистоту, Селезень, какой твой интерес во всем этом?

— От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся тот. — Ты всегда отличался острой наблюдательностью. Действительно, у меня есть… вернее, были кое-какие виды на эту компанию. Но когда я услышал, что флот хотят прибрать к рукам московские законные, я решил в сторонке постоять. Не пойду же я, в самом деле, против Варяга.

— А что ж помогать ему не стал? Ты вон сколько всего порассказал — Варягу бы твоя информация была очень полезной. Да и Чиф, глядишь, был бы жив.

Селезень обиженно поджал губы.

— Во-первых, Варяг ко мне за советом не обращался. Во-вторых, что мне Чиф! Он, говорят, человечек Барона, а Барон — скользкий тип… Чиф даже если бы мне ноги расцеловал, я бы не стал об него мараться. Кроме того, все равно выходит, что я буду Варягу помогать, — ты же ко мне пришел. А с тобой мне легче договориться, чем с другими.

— Что ты имеешь в виду?

— Начистоту? — прищурился Селезень.

— Разумеется.

— Я бы хотел иметь в компании свою долю. У Филата едва не вырвалось: «И ты туда же!» Но он сдержался.

— И что ты хочешь?

— Меня устроил бы… один процент.

Гость удивленно вскинул голову. Странно, что-то Селезень скромничает. Он ожидал, что уральский финансист запросит никак не меньше десяти.

— А что так мало? — на всякий случай спросил он.

Селезень сладко улыбнулся:

— Это не мало, дружище. Ведь один процент с товарооборота такого морского флота — сумма выйдет ого-го какая! Недаром же за него уже и цена начальная объявлена — двести миллионов! За барахло не стали бы такие бабки назначать!

От внимания Селезня не ускользнули обуревающие Филата сомнения.

— Что, не уполномочен решать финансовые вопросы? Надо переговорить с Михалычем? Филат обиделся.

— На эту тему совсем не обязательно говорить с Михалычем. Достаточно моего решения.

— И что же ты скажешь? — Вопрос Селезня прозвучал осторожно. Теперь перед ним сидел не просто подельник, а доверенное лицо сходняка, и неизвестно, какую такую фигу он держал в кармане.

— Полпроцента! Наверное, при хорошем товарообороте, это будет не одна сотня тысяч баксов.

— Хорошо, согласен, — быстро проговорил Селезень, словно боялся, что Филат передумает. Филат заметил алчный блеск в его глазах. — Ладно, с заместителем председателя я тебя сведу. Его зовут Петр Васильевич Тетерин. Ну, и сам понимаешь, его услуга тоже не будет бескорыстной, заплатишь ему, сколько он попросит. Не торгуйся с ним. Если его цена тебя не устроит, просто встань и уйди.

— Договорились! Да, кстати, трубки ты собираешь по-прежнему?

— А как же, конечно! — В голосе Селезня прозвучала нескрываемая гордость. — Хочу тебе сказать, что такой коллекции, какая у меня, ты не встретишь ни у кого в России, — подумав самую малость, добавил:

— А может быть, и в Европе.

Такое мальчишеское бахвальство было в стиле Селезня и вызвало у Филата невольную улыбку.

— Представляешь, — не унимался Селезень, — не так давно из Турции мне привезли кальян. Мундштук выточен из слоновой кости, а сосуд для воды золотой.

Меня уверяли, что этой штуке пятьсот лет.

— И во что тебе обошлось это удовольствие? — невинно поинтересовался Филат.

Селезень открыл резной шкафчик и выудил из него кальян, который больше смахивал на вазу для фруктов.

— Шестьдесят тысяч баксов.

Глянув на кальян, Филат не нашел в нем ничего примечательного: мундштук изрядно поцарапан, золото потускнело.

— А не лучше ли было купить хорошую тачку?

— Зачем она мне? — очень искренне удивился Селезень. Его изогнутые брови выползли на середину лба. — Я же коллекционирую трубки, а не автомобили.

— Да, Селезень, я ведь приготовил тебе подарок. — Филат с озабоченным видом похлопал ладонями по карманам. — Да где же она… Ах да, вот, отыскалась!

В руке Филат держал крохотную глиняную люльку, любимую игрушку запорожских казаков. Вещица и в самом деле была уникальная.

— Держи! Этой самой люлькой баловался гетман Украины Разумовский!

Как насчет гетмана Разумовского, сказать было трудно, но то, что вещь старинная и безусловно ценная. Селезень не сомневался.

— Вот это подарок! Ну удружил! — Селезень бережно взял из рук Филата люльку. В его огромных ладонях она и вовсе выглядела крохотулькой. На добродушном лице Селезня застыла счастливая улыбка — трудно было поверить, что обыкновенный кусок разукрашенной глины может принести такую несказанную радость человеку с многомиллионным состоянием. — Да от нее еще табачком несет. Неужто со времен Разумовского? — он хитро посмотрел на Филата.

— Да что ты! — отмахнулся Филат. — Это я ее вчера курил.

— Ишь ты!… Я вот что думаю, а чего со встречей-то тянуть? У тебя сегодня время есть? Может быть, прямо сейчас и подскочишь туда?