работу, засуетилась, о встрече совсем забыла. Мира покосилась на Дмитрия. Тот в добротном драповом пальто, кожаных перчатках, элегантно замотанный в белый шарф, выглядел не просто презентабельно, а ещё был явно доволен собой.

«Зачем я пошла с ним?» — досадливо подумала Мира и опять поёжилась.

По просьбе Дмитрия вышли на другую сторону проспекта, прошли несколько десятков метров вдоль дороги.

— Так и что? — не выдержала Мира.

— Да, по сути дела, мы пришли, — сказал Дмитрий.

— Вот как? — она оглянулась, заметила полукруглое здание старинной постройки с колоннами, на треугольной крыше которого белые лучи из золотистого «третьего ока» расходились в стороны, надпись чуть ниже гласила «Странноприимный дом Н.П. Шереметьева».

— Мы же условились, что я расскажу об истории человека, богатство которого послужило людям. И спустя века о нём помнят, и, прежде всего, по величию задуманной и осуществленной им идеи.

— Так-так, — ответила Мира, — я вся во внимании.

А Дмитрий оказался неплохим рассказчиком, по крайней мере, им поведанная история, была интересной настолько, что Мира даже забыла о том, что мёрзнет. Да и говорил он грамотно, слаженно, практически не употреблял слов-паразитов, не делал долгих пауз. Этой своей манерой даже напомнил Вадима Георгиевича. Мира вздрогнула, опять начала их сравнивать, но в этот раз сравнение оказалось в пользу Дмитрия, нет, обоих, и Вадима Георгиевича тоже. Она, запутавшись в собственных мыслях, помотала головой. Поняла, что отвлеклась.

— Неужели Шереметьев и, правда, отдал громадную сумму на строительство? — решила переспросить, чтобы вернуться к их разногласиям о материальном достатке.

— Да, именно так. Шереметьев потратил три миллиона рублей на строительство Странноприимного дома и церкви при нём. По тем временам это была не просто большая сумма — а гигантская. Правда, жаль, что его супруга — Прасковья Жемчугова — не дожила до того дня, как закончилось строительство. Но она знала о благородном поступке супруга.

— Он так её любил? — тихо спросила Мира, но Дмитрий услышал.

— Любил, ещё как, — он стал вдруг очень серьёзным, — именно любовь, я думаю, в итоге, и увековечила его имя. Хотя и он не дожил до полной постройки этого архитектурного шедевра. Однако сие обстоятельство ничуть не умаляет его заслуг.

Слово «сие» в устах Дмитрия неожиданно умилило Миру, повеяло классикой, согревающим старомодьем.

— Пожалуй, так и есть, — согласилась она, — спасибо за повествование, — Мира внимательно посмотрела на Дмитрия. Он улыбался, правда, не разжимая губ, зато в глазах читалось веселье. — Что смешного в моих словах? — ворчливо спросила она.

— Ничего, — он помотал головой, снял перчатки.

— А, я поняла — чувствуете себя триумфатором? Доказали свою правоту и радуетесь. Приятно одерживать победу над женщинами?

— Отнюдь, — он пожал плечами, — мне просто приятно, что вы рядом со мной, внимательно меня слушали, подарили мне этот замечательный вечер, Мира, — Дмитрий слегка коснулся её руки, — ой, да вы же совсем замёрзли! — воскликнул он. — «Дима, ты осёл» — так сказал бы мой старший брат и был бы прав. Мира, скорей идёмте отогреваться в кафе, — он обернулся, — ну хотя бы в «Шоколадницу»? И никаких возражений, — добавил строго.

— И не подумаю возражать, — Миру сбили с толку его эмоциональность и энтузиазм. Она послушно пошла за ним в кафе.

Тепло помещения, запах кофе и выпечки быстро разморили девушку, она почувствовала, как по телу разливается приятная нега. А ещё Дмитрий заказал столько, что им не съесть вовек, и первым делом заставил её выпить чай с мёдом и облепихой. Более того, пресекая возражения Миры, намотал ей на шею свой шарф — тонкую, но очень тёплую шерсть. От шарфа приятно пахло мужскими духами.

Мире вдруг стало на душе хорошо, так иногда бывает — на тебя накатывает чувство удивительной и светлой радости, ну словно благодать. Вот только почему же при Дмитрии? Какая от него может быть благодать? Да и не особо он нравился Мире. Так, случайный знакомый. И знакомство нелепое — нетрезвый заснул на её плече в метро. И вообще, они из разных миров. А Шереметьев и Жемчугова, чтобы он не говорил, исключение. Но почему-то именно сейчас Мире стало приятно в обществе Дмитрия, Димы… И не раздражает, как он смотрит на неё — внимательно, почти не отводит своих карих глаз, словно пытается прочесть её мысли. Нет, это всё виновато состояние неги и разморённости, в которую Мира попала после холодной улицы.

— Я отлучусь на несколько минут? — попросил Дмитрий и вышел из-за стола, оставив айфон возле чашки. Через пару минут на нём зазвучала прекрасная музыка Альбиони. Айфон всё звонил и звонил, Мира не справилась с искушением и посмотрела на экран. Высвечивалось «Мишель». Мира озадачилась: в первый момент подумала, что звонит девушка. Но вот имя… Мишель, скорей всего, мужское, хотя всё может быть, девиц сейчас тоже так называют. А если это и, правда, девушка?

У Миры почему-то испортилось настроение. Хотя, если разобраться, какое ей дело до этой Мишель? Да и до самого Дмитрия тоже. Предположим, есть у него некая Мишель, которая звонит, беспокоится, где её возлюбленный прохлаждается. А возлюбленный сейчас проводит время с Мирой, дурит ей голову историческими событиями, затем кормит в «Шоколаднице» и смотрит нежным взглядом. Ещё один тупик? Мало Мире чувств к Зорину? Ведь есть к нему чувства, есть. И, как оказалось, с ними трудно бороться. Слишком часто о нём думала. Но ведь с самого начала всё было понятно — Зорин для неё только преподаватель, к тому же запретный плод — он женат. Но как же было устоять против того, что он сам выделил её из толпы студенток? Дал понять, что она ему интересна больше, чем все остальные.

Наконец, айфон Дмитрия затих, экран погас. Вскоре он вернулся и сам.

— Вам звонили, — холодно сообщила Мира, — долго звонили.

— Да? — Дмитрий посмотрел на экран айфона, тут же его отложил в сторону, — это неважно, потом, — прокомментировал и перевёл взгляд на Миру, — ещё чаю или пьем кофе?

Глава 26

Вадим всё ещё не возвращался, Виктория несколько раз пыталась дозвониться до него, но телефон мужа был вне зоны доступа. Однако вечер удался на славу: сначала этот отпрыск Николя, действительно, пялился на неё, как только увидел — расплылся в глупой улыбке, а затем следил за каждым её движением. Малолетний дурачок, пытаясь острить, решил произвести впечатление. Вот тут Зорин прав, конечно, но только не в том, что она с ним флиртовала. Виктория лишь наблюдала за парнем и чуть-чуть подыграла ему, не более. Ну, надо же было как-то понять, что, на самом деле, он из