Как заметил Николай, между двумя главными воротными башнями, которые выходили на посады – Затьмачью и Загородью, – находился большой торг. Если хочешь узнать, как живут в городе люди и разузнать последние новости, то торг – это именно то место, где можно об этом узнать во всех подробностях. Чтобы людей не пугать и они были бы более откровенные, свою шпагу Николай решил оставить в гостиной избе.

Торг в Твери был большой. В этих краях берут свои истоки и начинают далекий путь три реки: Волга, Днепр и Западная Двина, и вели они на Каспий, Черное и Балтийское моря. Поэтому на городском торгу можно было встретить купцов из самых разных стран со всевозможными, самыми диковинными товарами, но Николая интересовали именно местные продавцы товаров.

Бородатый мужик в годах предлагал проходившим людям различные деревянные поделки: ложки, чашки, ларцы самых разных размеров и много чего другого. Народ сильно не бросался на его товар – все больше проходил мимо. Николай остановился рядом с лавкой мастера и стал перебирать ложки. Мужик обрадовался, засуетился, стал предлагать и большие, и маленькие, и с вычурным узором, и без.

– Почем мне отдашь вот эту ложку? – спросил Николай, указывая ему на ложку с красивым узором.

– Полушка красная ей цена, – ответил краснодеревщик.

Николай, не торгуясь, протянул ему деньги и поинтересовался:

– Что-то не очень у тебя товар-то берут?

– Так это не только у меня у одного не купляють, у всех такмо торговля идет. А кому куплять-то, ежели у людев денег-то нетути!

– Значит, у людей в Твери с деньгами туго?

– Это и так понятно, а где счас легко? Разве, можа, только в самой Московии. Там Ивашка можа народ подкармливает, да сомневаюсь я в этом, однако!

– Как ты думаешь, а подзаработать люди захотят?

– В Разбойном приказе, что ли?

– А откуда ты знаешь, что в Разбойном приказе?

– Так у нас городок невелик. Вести быстро по нему разлетаются! Всяк знает, что тебя Ивашка к нам порядок наводить прислал. А сколько платить-то будешь?

– Ты за седмицу сколько наторговать своими поделками можешь?

– Раз на раз не приходится, но рубь серебром получается.

– А если еще один рубль буду тебе платить за то, что мне разбойников ловить помогать будешь?

– А кто ж не хочет-то? Всяк будет токма рад приработку! Однако боязно что-то!

– А если я дружину целую соберу супротив разбойного люда, – сказал Николай и пристально посмотрел на краснодеревщика.

Тот молчал и задумчиво чесал свой затылок, глядя себе под ноги. Потом заломил шапку в кулаке и с оттягом стукнул ею по ладони другой.

– А, где наша не пропадала! Надоело каждый день этих иродов бояться! Вчерась моего соседа побили и ограбили, а завтра меня могут. Так что согласен я!

– Вот и хорошо! Тебя как зовут?

– Тимоха.

– Тогда, Тимофей, завтра после обеда приходи сам и товарищей своих приводи!

Николай уже собирался уходить, как услышал беспорядочные крики.

– Ну вот, накаркали, заявились черти окаянные. Прости, Господи, мою душу грешную и убереги от супостатов ентих! Обнаглели совсем, уже и днем на торг являться стали!

Тут к ним подскочила парочка нахальных рож. Один из них поигрывал дубиной, а второй вытащил из голенища сапога нож. Они ехидно посмотрели на краснодеревщика, затем на Николая. Увидели у него пухлую калиту на поясе и радостно заулыбались.

– А это, видно, приезжий. Московит, должно быть! Так что с няго возьмем полную плату! Они нас обижали, теперь пришел наш черед! Давай калиту, ежели живота своего жалко! – приказал тать с дубиной в руке и протянул руку к поясу Николая.

Тот не стал дожидаться, пока сорвут у него кошель. Схватил за запястье протянутую к нему руку и, прокрутившись волчком на месте, бросил его спиной на землю и тут же ударил пяткой в кадык. Все произошло так быстро, что подельник ничего не понял. Николай воспользовался мгновением растерянности противника. Одновременно взял его и за запястье, и за локтевой сустав. Разворот, и вот уже у второго татя нет ножа, а рука висит вдоль его бока плетью, а затем… страшный крик пронесся над торгом. Теперь этот тоже уже не боец. Тут уже к Николаю, расталкивая зазевавшихся людей, бежали еще трое – таких же оборванных и немытых существ. Николай их даже людьми называть не хотел. Сколько они успели горя принести честному народу. Тати зашли к Николаю сразу с трех сторон, прижимая его к лавке краснодеревщика и таким образом отсекая ему путь к бегству, но он и не собирался убегать, не для этого же приехал в Тверь, чтобы от татей и разбойников бегать. Николай обернулся. Сзади неслышно подкрался еще один. Более крупный, чем остальные, а на кисти руки, в которой он зажимал рукоять сабли, не хватало двух пальцев. «Беспалый», – подумал Николай. Главарь занес саблю над головой краснодеревщика и заорал:

– Давай калиту, а то всех вас тут порешу!

Казалось, что сделать уже ничего нельзя – вроде как и цейтнот. Но сдаваться разбойникам Николаю ой как не хотелось! Он выхватил из-за пазухи, из наплечной кобуры пистолет и выстрелил Беспалому в предплечье правой руки. Раздался грохот, а затем крик раненого главаря. Троица татей испуганно оглядывалась по сторонам, так как они никак не ожидали услышать выстрел, и теперь не могли понять – кто и где стрелял. В их представлении ручное вооружение – это громоздкие пищали, но тут они никак не могли найти стрелявшего. За это время Николай успел положить пистолет обратно в кобуру и перекатиться через лавку, забрать у сидевшего на земле Беспалого выпавшую из его рук саблю и даже начать вязать его. Только тогда троица татей пришла в себя. Они с непонимающим видом наблюдали, как их наметившаяся «жертва» заканчивала «пеленать» главаря. И тут с них разом спало оцепенение, они бросились к Николаю, но в руках у него уже была сабля. Когда первый тать с устрашающим криком летел на Николая, он лишь слегка отошел в сторону и пропустил мимо себя удар его ножа. Поставил татю подножку и вдогонку еще рубанул его саблей по шее. Двое других татей, увидев, как легко Николай расправился с их подельником, тут же приостановились. У одного из них рукава были чуть длиннее, чем это нужно. «Кистень прячет», – подумал Николай. Тать с кистенем, неотрывно наблюдая за саблей Николая, осторожно подкрадывался все ближе и ближе к нему. Кистень – достаточно опасное оружие. Его кусок увесистого железа на цепочке, который внезапно летит тебе в голову, может одним ударом проломить череп или раздробить кость руки. Николай стал искать глазами что-нибудь подходящее. Этим «что-то» оказался черенок для вил, лежавший на прилавке краснодеревщика. Сам краснодеревщик, взяв себе такое же оружие, теперь стоял за его спиной и бдительно глядел по сторонам.

Не спуская глаз с татя с кистенем, Николай медленно взял во вторую руку деревянный черенок, а затем резким движением направил его прямо в лицо татя. Тот рефлекторно среагировал и выпустил кистень. Цепь кистеня оплела черенок, и тать вырвал его из рук Николая, но он и не собирался его удерживать. Этого как раз он и добивался. Теперь тать был обезоружен. Николай внезапно посмотрел ему за спину. Тать «купился», тоже повернулся взглянуть, что там такое, но тут сабля безжалостно распорола ему живот. Остался последний разбойник. Тот испуганно огляделся по сторонам. Четверо его подельников уже лежали на земле, и разбойник принял единственно верное в данной ситуации решение – бежать. Но когда он развернулся спиной к Николаю, брошенная с громадной силой ему вслед сабля, как копье, пронзила его насквозь. Он упал, а до этого притихшие от страха торговцы взвыли от радости и как один набросились на лежащие на земле бездыханные трупы татей. Они их пинали, топтали, плевались на них и при этом громко кричали в адрес поверженного врага всякую брань. Люди выплескивали наружу весь свой накопившийся за долгие годы страх. Страх раба сложившейся ситуации – это весьма сильный страх. Беспомощность и бессилие гнетут плоть не хуже иных кандалов. Но одолев страх, человек меняется – да так, что потом он сам себя не узнает и не верит, что он когда-то был так слаб и немощен. Единственное, чего в этом случае боялся Николай – это то, что народ затопчет заодно его самого и главаря шайки. А Беспалый ему был очень нужен для показательного суда. Народный самосуд скор и быстро забудется. Со временем его и стесняться будут, а первый настоящий, честный суд над главарем шайки разбойников останется в памяти людей надолго, а это для Николая сейчас было очень важно! Но что удивительно, несмотря на всеобщее буйство, люди слушались Николая неукоснительно. Так что Беспалого он смог беспрепятственно перевязать и доставить его в Кремль.