— Но я жду правды, — холодно и тяжело уронил Эйнар Рольфсон, не зная, как близко был бы от крупных неприятностей, обладай Ло хоть частью прежней силы.

Нет, швырять в супруга Молотом она не стала бы, разумеется. Конечно, нет… Но еще одно окно пошло бы этой проклятой спальне только на пользу.

— Правды? — снова повторила она эхом. — И какая правда вам нужна, капитан?

«Вот как я буду его звать, — со странным облегчением поняла вдруг Ло. — Капитаном… Не мужем, в самом-то деле. Какой он мне муж?»

— Зачем вы приехали, миледи? — почти так же тихо спросил он глубоким низким голосом, только не мягким, а почти рычанием. — Мне плевать, чья это рубашка, но что вы хотите скрыть под… белым платьем? Вам ведь важно, что оно именно белое, да? А что, если на самом деле вам впору как раз цветное? Может, вам на память подарили рубашку, но не согласны дать имя тому, кого вы под ней носите? Правду, миледи. Вот все, чего я от вас хочу.

— А не поздно ли вы ею озаботились? — проворковала Ло, глядя на капитана и комнату вокруг через мутно-красную пелену истинного бешенства. — Теперь, когда ничего не поправить? Напомнить вам брачный контракт? Развод не раньше трех лет. Если не будет совместных детей…

— Именно, — растянул губы в усмешке Рольфсон. — Удобное условие, правда? Отличная ловушка на дурака-северянина.

— Да идите вы к Барготу, капитан! — выкрикнула Ло, ненавидя и себя, и тупую наглую тварь, навязанную ей в мужья, и весь мир, такой несправедливый и мерзкий. — Боитесь дать имя бастарду? Ну так я вас в постель не тяну! И оправдываться не собираюсь! Не знаю, как хранила вашу семейную честь прежняя жена, что вы такой пуганый зверь, но я не шлюха! И не пошла бы к алтарю с мужчиной, нося ребенка от другого!

— Не смей вспоминать мою жену.

Он сказал это так спокойно и мертвенно, что Ло чутьем, единственным, что осталось ей от умения боевого мага, поняла: вот за это и в самом деле ударит. Или даже убьет. Любого, не замечая титула и пола. И неважно, кто из них успеет убить другого первым, — в этом бою победителей не будет.

— Не смейте говорить со мной так! — огрызнулась она. — Я ничем не заслужила оскорблений. Особенно от того, кто недавно клялся перед богами беречь меня и защищать. Не вам просить у меня отчета и требовать добродетели, капитан Рольфсон, — цену вашим клятвам я уже вижу.

Она медленно поднялась с кровати и встала, вытянувшись в струну. Даже боль в спине отступила перед раскаленной алой яростью, застилающей взгляд. А она еще пыталась смириться, хотела договариваться, надеялась честно и старательно исполнять договор… Ей же плюнули в лицо! Превратили честь Ревенгаров в тряпку и вытерли грязные солдатские сапоги. Ну так больше смирения и договоров не будет — Ло поклялась себе в этом, черпая силы в злости и мечтая только не упасть в обморок. Все равно никто не поймет…

— Отлично, миледи, на этом и сойдемся.

Капитан отступил на шаг, качнувшись неожиданно легко для такого массивного тела, и добавил с тем же невыносимым холодным презрением в глазах, за которое его стоило убить медленно и мучительно:

— Можете ложиться спать, я вас не потревожу.

— Я могу на это рассчитывать? — ледяным голосом уточнила Ло. — Или этому обещанию стоит верить, как и прочим?

А нет, скрипнул зубами… Все-таки не каменный!

— Можете.

— Как долго? Вы ведь собираетесь убедиться в моей добродетели? А учитывая, что невинности не ждете, я знаю только один способ — подождать ясных доказательств, что я не в положении. Заодно сможете предъявить всем простыню с пятном — не дай боги кто-то заподозрит вашу светлость в мужской несостоятельности.

Столько ненависти в глазах она давно не видела… Ло почти наслаждалась: если она бессильна, то и Рольфсон в том же положении. И плевать, что будет завтра. Смерть, которая всегда рядом, быстро учит не откладывать удовольствия на потом.

— Нравится испытывать мое терпение? Миледи…

Надо же, понял! Ло чуть не расхохоталась, но в последний момент прикусила губу — смех вышел бы нехорошим.

— Убирайтесь к Барготу, милорд, — ответила она в том же тоне. — Кстати, почему вам не обезопасить себя от бастардов самым простым путем? Я была бы только счастлива не видеть вас в спальне все положенные по договору три года. А по их истечении у нас будет законный повод развестись. Что скажете?

— Отличная мысль. Так и сделаем.

Он поклонился! То есть просто кивнул, конечно, но вышло это с такой безупречной издевкой, что у Ло заныло где-то внутри: она ничего не могла противопоставить этой спокойной наглости. Если не лгать самой себе…

А барготов капитан просто развернулся и вышел. Так просто взял и ушел! Из своей барготовой спальни, где Ло собиралась провести тридцатью тремя демонами пользованную барготову брачную ночь! И если ей не показалось, то у него даже облегчение мелькнуло в глазах! Словно он обрадовался возможности не спать с новой женой.

Она беспомощно огляделась — тут и в стену-то бросить нечего! Ни вазы, ни горшка, ни даже ножа… Проклятье… Ло все-таки рассмеялась, сначала тихо, потом громче, потом, когда она снова села на постель, смех перешел в плач, но это было уже неважно, потому что в коридоре наверняка давно никого не было. И вообще, это все от боли в спине, разумеется. И лечь ей тоже хочется от боли, но не вытянуться, как обычно, а свернуться клубочком, уткнуться в подушку и тихо-тихо поскулить. Никто же не услышит, а подушка к утру высохнет.

* * *

Да что же это такое, дюжину йотунов ему под одеяло! Снова он повел себя как дурак перед этой женщиной! А она…

У Эйнара даже челюсти свело от бессильного гнева. На себя, на нее, на короля, чтоб ему спокойно не спалось, на всю проклятую глупость, что происходит вокруг! Он шел по коридору второго этажа, от бешенства не видя и не слыша ничего вокруг. Вот бы провалиться сквозь землю, подальше от леди супруги! И забыть о ней! И о том, что завтра придется вернуться и как-то снова попробовать договориться с женщиной, которая… Да любого мужчину он бы за такое убил!

— Капитан Рольфсон…

Резко остановившись, Эйнар прислушался. Показалось?

— Капитан… Рольфсон…

Нет, не показалось. Эйнар шагнул к стене и встал у нее, чувствуя лопатками надежный камень. Огляделся в обе стороны, переведя дух. Только что кипящая кровь еще стучала в висках, но он заставил себя дышать глубоко и медленно. В пустом полутемном коридоре, скудно освещенном единственным факелом, просматривался каждый уголок. Некому было окликнуть. Точно некому.

— Капитан?

Голос был мягким и каким-то безликим… Никак не получалось представить, кому он мог бы принадлежать. Разве что скорее мужчине, чем женщине. Хотя Эйнар бы и за это не поручился.

— Кто ты? — сказал он негромко, кладя ладонь на рукоять ножа и жалея, что больше никакого оружия при нем нет. — Покажись!