— Я тоже не вижу, — вздохнул Кланн-вавжи. — Но не все захотят вам это простить. Кто-нибудь обязательно скажет: вы уступили только для того, чтобы Кланн-даван-а не вознеслась к старейшим.

— Если кто-нибудь это скажет, можешь ему сообщить, что вознесение к старейшим полностью исключалось, — ответил Тирр-межаш, дергая хвостом. — Если бы я отказал командиру человеков-завоевателей, его солдаты убили бы на месте и Кланн-даван-у, и остальных. А поскольку находились они в металлической комнате, то просто погибли бы.

— Кроме того, — продолжал Тирр-межаш, — группа побывала в искусственной пещере и успела там осмотреться. Возможно, Кланн-даван-а сможет понять, для чего это сооружение служит.

— Возможно, — с сомнением сказал Кланн-вавжи.

Мои внешние микрофоны фиксируют приближение наземного двухдверного мобиля за 65,55 секунды до того, как он появляется в поле обзора камеры, выезжая из-за южного угла ремонтного ангара, рядом с которым припаркован грузовой корабль, на борту которого я нахожусь. Стекла мобиля тонированы, но, используя алгоритм усиления яркости, я определяю, что там находится только одна персона. Я оцениваю в 0,87% вероятность того, что это человек, и в 0,54% вероятность того, что это помощник атташе Содружества Петр Бронски.

Мобиль останавливается рядом с грузовым кораблем. Водитель ждет 5,93 секунды, прежде чем открывает дверцу и выходит.

Мой вывод был верен, это действительно Петр Бронски. Еще 3,45 секунды он смотрит на грузовой корабль, угол между линией его взгляда и осевой линией камеры указывает на то, что Бронски смотрит на запертый люк в борту грузового корабля.

— Кавано! Вы здесь?

Формально он обращается не ко мне, так что я отвечать не обязан. Но мне любопытно, зачем он пришел, а также я знаю, что он может дать ответ на вопрос, волнующий меня с момента окончания судебного заседания, то есть на протяжении 64,44 часа.

— Это Макс, мистер Бронски. Мистера Кавано здесь нет.

Его лицо еле заметно изменяется. Я задействую алгоритм анализа выражений человеческих лиц и делаю вывод, что он не удивился, не застав здесь Арика Кавано.

— Ты знаешь, где я могу его найти?

— Нет, мистер Бронски. Полагаю, что вы это знаете.

Снова выражение его лица меняется. Мой алгоритм несовершенен, я не могу расшифровать это новое выражение лица.

— С чего ты взял?

— Ваши помощники отправились следом за ним, когда он покинул базу миротворцев.

Выражение его лица не меняется.

— Да, действительно. А ты как об этом узнал?

В моей базе есть девять программ, которые позволяют отвечать неправильно, не прибегая ко лжи. Но, изучая выражение его лица и сравнивая его с алгоритмами, я оцениваю вероятность того, что он уже знает ответ на мой вопрос, в 80,0%.

— Я слушал ваш разговор с коллегой, когда вы покидали здание базы миротворцев после заседания суда, которое произошло три дня назад.

Помощник атташе Бронски кивает. По выражению его лица делаю вывод, что мое предыдущее заключение было верным.

— Я так и думал. Техники на базе миротворцев зарегистрировали примерно в это время импровизированное подсоединение к линии. Я подумал, что это был ты.

В этом утверждении вижу много нюансов и следующие 2,09 секунды обдумываю их. Вероятность того, что помощник атташе Содружества имеет доступ к операциям миротворцев высокого уровня секретности и может узнать об импровизированном подсоединении, я оцениваю в 20,0%. Я повторно анализирую разговор, который состоялся сразу после заседания суда, обращая особое внимание на выражение лица и позу адмирала Радзински во время его диалога с помощником атташе Бронски. Этот новый анализ позволяет мне оценить вероятность того, что оба они куда ближе знакомы друг с другом, чем можно судить по разговору, в 68,0%.

— Ты что, язык проглотил, Макс?

— А что вы хотите от меня услышать?

Он улыбается, и в этом выражении лица я усматриваю значительную долю цинизма.

— Не бери в голову. Я только что осознал, что такой человек, как лорд Кавано, мог научить тебя лгать. Ты не против, если я поднимусь на борт?

Это неожиданный вопрос, и в течение 0,24 секунды я изучаю выражение лица помощника атташе Бронски. Но алгоритмы не позволяют сделать вывод о том, что кроется за его просьбой.

— А зачем?

— Хочу малость осмотреться.

Конфигурация его рта немного меняется, и я могу интерпретировать ее как хитрую ухмылку.

— Это также позволит нам обсудить различные вопросы в более частном порядке.

По закону грузовик является частной собственностью, и я не обязан впускать мистера Бронски. Но я могу узнать ответы на некоторые из своих многочисленных вопросов, и это очень заманчиво. Я всегда могу позвать на помощь, если возникнет такая необходимость.

— Хорошо.

У меня уходит 1,07 минуты на то, чтобы выкатить из отсека подъемник, поставить на рельс, опустить до земли и поднять помощника атташе Бронски к люку. Еще 21,91 секунды он тратит на вхождение в люк и путь к отсеку управления.

Я сверяюсь с файлами прежних моих записей и отмечаю, что Мелинде Кавано требовалось 48,96 секунды на этот же самый путь. Арик Кавано затрачивал 51,03 секунды. Однако начальник службы безопасности корпорации «Кавтроникс» Адам Квинн справлялся всего за 18,24 секунды. Из чего делаю вывод, что помощник атташе Бронски хорошо знаком с конструкцией грузового космического корабля, и оцениваю вероятность того, что он получил эту подготовку на службе в армии миротворцев, в 95,0%.

В диспетчерской помощник атташе Бронски проводит 4,52 секунды, изучая пульт управления. Выражение его лица свидетельствует о том, что он доволен увиденным. Он опускает откидное сиденье и садится.

— Как давно ты работаешь на лорда Кавано, Макс?

— Я компьютер, выпущенный корпорацией «Кавтроникс». Можно сказать так, что на лорда Кавано я работаю с момента своего появления на свет. Лично с лордом Кавано я не встречался до тех пор, пока он не выбрал меня для экспедиции.

— Ввел ли он в тебя дополнительные программы?

— Этого не требовалось. Вы знаете, где Арик Кавано?

Он 0,72 секунды смотрит на мою внешнюю мониторную камеру, и выражение его лица я определяю как задумчивое.

— Если ты не против, спрашивать буду я. Я ищу список мышиных норок, который Кавано мог поместить в твою память.

— Пожалуйста, поясните термин «мышиные норки».

Он с подозрением рассматривает меня: