Витек даже придумал, как заряжать телефон. Он забрасывал на провода, идущие к торговой палатке, кусок двойного алюминиевого кабеля в изоляции, а к другому концу присоединял зарядник и два с половиной часа околачивался поблизости. После этого телефон работал почти неделю.

Однажды, устав от одностороннего общения со справочной, он не выдержал и набрал номер Нины. Она ответила почти сразу.

– Алло! – сказала она. Витек молчал.

– Алло, – повторила Нина. – Кто это?

Он нажал отбой, хотя ему хотелось слушать ее голос бесконечно.

Она тут же перезвонила.

– Вы мне сейчас звонили? – спросила она.

– Нет, – ответил Витек внезапно охрипшим голосом.

– Но у меня определился ваш номер.

– Это ошибка, – он опять оборвал связь и тут же пожалел об этом.

Нужно было сказать хоть что-нибудь! Поздороваться, спросить, как работает отданный им телефон. Или спросить, как дела. Хотя вопрос о делах из уст бомжа прозвучал бы странно. Как бы ни шли ее дела, они в любом случае были лучше, чем у него.

Витек спрятал телефон. Он решил, что для того, чтобы позвонить Нине, одного желания мало. Нужен еще какой-то повод, а его пока нет. Но он обязательно его найдет.

Арматурная сталь пилилась плохо, а ножовка, украденная у зазевавшегося сантехника, оказалась тупой. Витьку и Толяну пришлось изрядно помучиться с подпиливанием ступеньки.

– Значит, так, – сказал Витек, отложив ножовку, – он встанет сюда, ступенька обломится, он упадет, мы набросимся и свяжем. Все понял?

Толян кивнул:

– Понял. Только боюсь я.

– Чего?

– Что не справимся. Уж больно он большой, прямо, как шкаф.

– Не бойся, – подбодрил его Витек, хотя и самому было тревожно. – Нас двое и за нами внезапность. А значит, мы сильнее. Это всегда так – кто нападает, тот сильнее своей жертвы, если она о нападении не знает.

Толян согласился, но было видно, что Витек его до конца не убедил.

– А потом что будем делать? – спросил Толян.

– Я же тебе уже говорил, – рассердился Витек, – придет доктор и станет его лечить.

– И он не будет больше требовать с меня деньги?

– Нет.

– И перестанет за тобой гоняться?

– Да.

Но Толян все не хотел успокаиваться:

– Так-то оно так, – произнес он. – А что если вылечить не получится? У меня, знаешь, здесь не больница – оборудования маловато и со стерильностью проблема. Да и он не похож на легкого пациента.

– А мы попробуем! – отрезал Витек, которому надоело уже Толяново нытье.

Толян замолчал, но ненадолго. Они разговаривали при свете большого переносного фонаря, который Витек украл вместе с ножовкой. Фонарь бросал на старые кирпичные стены их искаженные и увеличенные тени, и было видно, как у тени Толяна дрожат руки. «Нервный он какой-то, – подумал Витек. – Как он бизнесом-то занимался? Похоже, не слишком надежный из него помощник. А с другой стороны, не был бы нервным, не стал бы прятаться от кредиторов под землей. Или давно уже вышел бы отсюда».

– А может, мы его – того? – вдруг предложил Толян, затушив свой бычок.

– Чего «того»? – не понял Витек.

– По башке – и утопим, – пояснил свою мысль То-лян. – Прах – к праху, – как говорится, – говно – к говну.

«Вот тебе и нервный», – удивился Витек.

– Все мы – и прах, и говно, – сказал Витек. – Но топить никого не будем – мы не мокрушники.

– Тогда он нас убьет, – начал все заново Толян. – Сказал же он мне вчера: «Ищи деньги, а то убью!»

На Витька эти слова не произвели большого впечатления.

– От сказанного до сделанного – большое расстояние, – заметил он.

– У него – нет. Сумасшедший же.

Витьку надоела бесплодная дискуссия. Он затушил свой бычок, подошел вплотную к Толяну и сказал, глядя ему в глаза и раздельно произнося каждое слово:

– Слушай меня! Все будет, как мы задумали! И кончай дрожать! Мужик ты или кто?

Тот замолчал и больше уже не делал попыток заговорить.

Так они просидели около часа, слушая плеск воды и возню крыс. Витька стало клонить в сон.

Вдруг наверху заскрежетало металлом о металл.

– Готовься, – шепнул Витек и выключил фонарь.

Они не видели, как сдвигается люк, потому что находились не прямо под ним, а немного в стороне, в начале ответвляющегося хода. Было слышно только, как люк откатили в сторону и уронили, а он заплясал на асфальте, словно брошенная на стол монета.

– Эй, урод! – крикнул сверху Иван. – Ты здесь? Я спускаюсь!

Ступени загудели под его тяжестью. «Ловись, рыбка, большая и маленькая», – подумал Витек. Почему-то в этот момент ему не пришло на ум ничего лучше, чем слова из сказки. Кровь прилила к лицу, в висках застучало.

Третья снизу ступенька, подпиленная с обеих сторон, обломилась со звуком лопнувшей струны.

– Еб, бля, нах! – заорал Иван, полетел вниз и тяжело шлепнулся на спину. В кромешной темноте бомжи дружно накинулись на него и принялись опутывать веревками, натыкаясь друг на друга, но все же споро делая свое дело.

Такого приема Иван не ожидал. Он размахивал кулаками, пытаясь угодить в невидимых врагов, но по большей части промахивался. Толян быстро накрутил петель вокруг ног Ивана и связал несколькими узлами. У Витька дело шло похуже – он никак не мог опоясать могучий торс своего врага. Иван ухватился рукой за нижнюю ступеньку, подтянулся и поднялся, но ноги были уже связаны, он потерял равновесие и опять упал. Тут подоспел освободившийся Толян. Вдвоем они обкрутили его веревкой и навязали кучу беспорядочных узлов.

Вскоре Иван смирно лежал на полу, связанный по рукам и ногам. Витек включил свет, и бомжи принялись осматривать синяки и ссадины, которые он им оставил. Тяжелых повреждений, впрочем, не было. Иван изумленно смотрел на них, переживая свое позорное поражение, и наконец произнес:

– Так вы, суки лагерные, объединились, значит, да? Двое на одного – это западло.

– На такого одного, как ты, – нормально, – ответил Витек.

– А ты, урод, вообще молчи, – потребовал Иван. – Как только я выберусь – тебе конец! Понял?

– Это почему же? – не утерпел осмелевший Витек.

– А потому, что с тебя все и началось, морда козлиная! Все мои беды пошли с тебя, тварь! Я был человеком, меня уважали сослуживцы, меня ценило начальство. А теперь я кто? Никто! Я даже не помню, из какого города приехал, после того как ты огрел меня дубиной.

– Я тебя не бил, – возразил Витек, – это твой дружок приложился. Он целил в меня, а попал по тебе. Несчастный случай произошел.