Витяра опять откусил от яблока. В яблоке таилась белая гусеничка с черной головкой. Недовольно уставившись на Витяру, который только что едва не отгрыз ей голову, гусеничка спряталась в уцелевшую часть яблока. Витяра осторожно положил яблоко на крыльцо.

«Вот так все и будет! – продолжал думать Витяра. – Для эльба я такое же яблоко, такая же пища! И глупо требовать у гусеницы, чтобы она оставила яблоко в покое».

Эльб продолжал жалобно подрагивать в банке. Он больше не пытался ничем прикидываться, а только тосковал и грустил.

«Что же мне делать? Может, разбить банку – и пусть ползет куда хочет? Да нет, тут поселок… Заберется в какой-нибудь дом, а там люди…» – соображал Витяра.

Дальше произошло короткое выпадение времени, после которого Витяра обнаружил, что сидит на крыльце, прижав к груди банку с эльбом, и покачивается взад и вперед, будто утешает ребенка. Стекло банки было целое, но эльб заметно оживился. Витяра зашел в заброшенный дом. В прихожей полы прогнили, но сверху все еще были покрыты линолеумом. Витяра шел по нему как по тонкому льду. В бывшей кухне он нашел шкафчик, облепленный переводными картинками, и спрятал банку с эльбм в него. Затем захлопнул дверцу шкафчика и торопливо вышел.

Млада и Влада вернулись к автобусу. Шукша уже съел все джемы и теперь скулил, спеша добраться до автобуса, где у него были запасы варенья. Птах, отправившийся искать трактор, был еще где-то в пути. Белдо проснулся и хлопал глазами, как сова.

– Ну как? – спросил он.

– Вроде клюнул! Но я грязный! Я устал! – капризно отозвался Шукша, вкатывая свое круглое тело в автобус.

Дионисий Тигранович потрепал телепата по щечке.

– Гай будет рад!.. Но что делать, когда Витяра будет в ШНыре? Ты сможешь к его мыслям пробиться? Допустим, мы подкатим тебя к их защите?

Шукша дернулся от боли и едва не перелетел через стенку сиденья. Таково свойство телепатов высшего уровня: они настолько слиты с тем, что представляют, что мысль становится для них новой реальностью. Стоит им слишком живо представить, например, огонь – как на теле у них могут появиться ожоги.

– Я почему-то так и думал! – сказал Белдо. – Значит, поищем кого-то, кто ночует сегодня не в ШНыре и кто протащит для нас через шныровскую ограду усиливающий камешек.

– Зачем? – спросила Млада.

– Шукша будет транслировать свои мысли через этот камень. Весь гнев защиты обрушится на камень, а уж он-то к шныровской защите устойчив, потому что он просто камень.

Макар в тот день ночевал в Москве у бабушки. Подъезд пропах супом, рамы на лестницах не закрывались, и ступени были исшарканы до безобразия. Зато батареи были покрашены очень пестренько, а домофон внизу новый и с такой огромной камерой, что заглядывал тебе в самую душу.

Бабушка стала маленькой и кругленькой. Макар сидел на кухне, которая тоже стала маленькой, и хвастался, как он хорошо учится и работает, как его все уважают и какой он незаменимый. Слово «ШНыр» старался не произносить, а если иногда и произносил – знал, что все равно бабушка не запомнит. Можно сказать хоть сто раз «ШНыр, ШНыр, ШНыр», а потом развлекаться странными ответами бабушки, которой каждый раз померещится что-то свое.

Бабушка радовалась, кормила Макара, хлопотала, но посматривала на него с затаенным вопросом. Причем чем больше он хорохорился, тем меньше у нее во взгляде было доверия. Так смотрят женщины, когда при них кто-то говорит, что он «завязал» и что вот сейчас в последний раз, а потом ни-ни!

После ужина Макар некоторое время посидел у себя в комнате. Нашел в компьютере музыку, включил. Порылся в старых вещах. Заглянул в ящик стола. Случайно наткнулся на тетрадку со вклеенными газетными и журнальными вырезками. Была у него когда-то тетрадка, куда он собирал поразившие его объявления и фотографии качков из журналов. Макар пролистал тетрадь. Из нее выпорхнуло объявление, отвердевшее от старого клея: «Преступление месяца. Безногий человек на инвалидной коляске подъехал к двум спортсменам в районе станции метро «Тульская» и, угрожая словами, отнял у них планшет».

Макар усмехнулся, вспомнив, что это объявление было у него наклеено в рубрике «Герои». В ящике стола обнаружился телефон, который он стащил лет двенадцать назад. Это была едва ли не первая его кража, нелепая и непродуманная. На спортивной площадке кто-то уронил дешевый кнопочный телефончик. Маленький Макар схватил его, сунул в карман и убежал домой. Телефон долго возмущенно трезвонил – раз, наверное, сто подряд, а Макар только зажимал пальцами уши. Был маленький и понятия не имел, что телефон можно отключить и вытащить из него карту. Спрятал его под диван. Постепенно телефон перестал звонить, разрядился и умер. Никогда в жизни Макар его больше не заряжал. У него и зарядника такого не было.

Макар подержал телефон на ладони, покачал головой и опять убрал в стол. Лег на узкий диван и уснул. Через некоторое время в комнату осторожно заглянула бабушка. Укрыла внука, не зная, как выключить компьютер, вытащила из розетки питание колонок и ушла.

Снаружи к дому тихо подъехал микроавтобус. Остановился поодаль, у жестяной загородки мусорника. Встал криво, практически воткнулся в бровку. Водительская дверь распахнулась, и из автобуса мешком вывалился Птах. Борода торчала мочалкой. Птах плакал, смеялся, рвал на себе одежду и бодал землю. Трудно было поверить, что в таком состоянии он вообще смог довести машину до места.

Из автобуса выбрались Млада и Влада, под локти выволокли скулящего Шукшу. Шукша переел варенья и, страдая от рези в животе, разливал волны ненависти. От этих волн все вокруг ругалось и кипело. Сцепились и покатились по земле двое каких-то случайно проходивших мимо мужичков. В окне первого этажа за синенькими занавесками послышался вопль «Ты мне жизнь загубил!» – и прямо через стекло вылетела скороварка.

Млада и Влада держались с трудом. Уже несколько раз они кидались друг на друга, но в последний момент брали себя в руки.

– Не смотри в мою сторону! – шипела Млада.

– А ты не дыши в мою сторону! – отвечала ей Влада.

– А ты не разговаривай со мной! Кто накормил дурня прокисшим вареньем?!

– А откуда я знала? Стояло себе на полке! – огрызнулась Влада.

– А Дионисий-то с нами не поехал! Понял, куда ветер дует… Ладно, кати толстяка!

В середине двора было непонятное спортивное сооружение. Оно напоминало отчасти парусник, отчасти качели, отчасти детскую горку. Млада и Влада водрузили Шукшу на нос парусника и вымазанной в варенье ложкой указали ему на одно из верхних окон. Шукша заупрямился, не желая трудиться, но Млада и Влада были такие сердитые, что он побоялся, что той же ложкой его и побьют. Тем более что ложка была длинная, чтобы дотягиваться до дна банки.