— Так что писать-то? — спросил он и снова вздохнул.

— Ты меня, Яромирка, не разочаровывай, — нахмурился Илья. — Кто у нас писатель? Ну-ка, блесни, покажи талант!

— Яромир порозовел от удовольствия, закатил глаза и, воздев правую руку, продекламировал:

Ты, Салтан, живи, не трусь,

В роскоши купайся,

Ну, а сунешься на Русь,

Потеряешь…

Яромир неожиданно замолчал и уставился на Илью.

— Ну, чего замер? — не выдержал Муромец. — Не томи, говори, что потеряет Салтан?

— А я понял, — тонко улыбнулся Попович.

— Я тоже, — кивнул Добрыня. — Потому что в рифму.

— Может, другое стихотворение придумать? — засомневался Яромир. — Я сейчас.

Ты, Салтан, других не круче,

Не такой ты важный гусь!

Быть тебе в навозной куче,

Если сунешься на Русь!

— Вот это по-нашему! — воскликнул Муромец и повернулся к Яромиру. — Круто! Записывай оба стихотворения и давай, заливай дальше.

Яромир напрягся:

— А может, хватит?

— Не халтурь! Сочиняй! — вмешался Добрыня. — Чтоб его величество до кишок пробрало! Пусть запомнит русских богатырей!

У Салтана на макушке

Пробивается пушок.

Сочиню ему частушки,

Чтоб пробрало до кишок!

У туранского народа

Появились два урода.

Кто же им на горе дан?

Ибн Гашиш и царь Салтан!

Илья Муромец заглядывал через плечо Яромира, сопел и волновался:

— Надо, чтобы этот Салтан поумерил аппетит, а то пол-Европы загреб, и все ему мало!

— Думаешь, он нас испугается? — усмехнулся Добрыня.

— А то! — хором, не сговариваясь, ответили Яромир и Муромец.

И сумняшеся ничтоже,

Говорю тебе, тиран:

Поведешь себя негоже —

Я твою баранью кожу

Натяну на барабан! —

закончил Яромир и обессиленно сел в траву. — Уф!

Муромец взял грамоту и помахал ею в воздухе, просушивая чернила.

— Приедем домой, — мечтательно сказал он, — закажу Петровичу картину: «Богатыри пишут письмо туранскому Салтану»!

— И повесим ее в «Трех дураках», — обрадовался Добрыня. — Пусть Блудослав завидует!

— Он и так нам завидует, — не согласился Попович. — Дальше уж некуда. А то заболеет мужик…

— А мы его вылечим! — подмигнул Муромец, и богатыри расхохотались. Даже полномочный посол принялся угодливо хихикать, хотя и представить не мог, какое такое лекарство есть у богатырей для Блудослава.

— Погодите, ребята, — сказал, отсмеявшись, Муромец. — Надо доделать дело. — Он скатал письмо в трубку, перевязал его тесемкой. — Вот, Вася… как там тебя дальше?

— Парураз, — прошептал полномочный посол. Илья вздрогнул и поморщился:

— Да ведь с тебя и одного раза хватит, мил человек! И так на ладан дышишь…

— Это фамилия виновата, — закручинился Василий.

— Тем более. Ишь ты, Парураз! А впрочем, обратись к Салтану. Может, он тебя пару раз и приголубит дубиной, а мне на тебя и смотреть противно! Ты лучше отвези послание от богатырей лодимерских.

— А Ибн Гашишу? — прошептал посол.

— А Ибн Гашишу вместо денег отвезешь дракакаш! — Муромец поднял Василия за шиворот и посадил на коня. — Ты все понял, мальчик?

— Все, мой господин! — смиренно ответил посол.

— Вот и скачи! — Илья засунул в рот два пальца и свистнул так, что у Яромира заломило зубы. С деревьев полетела листва, посыпались ветки. Богатыри невольно присели. Высоко в воздухе, словно лист, подхваченный ветром, витали синие янычарские штаны.

— Вот это да! — прошептал Яромир, с уважением глядя на Илью. — Научил бы меня так свистеть, а?

— Научу, не фиг делать, — осклабился Муромец. — Есть один секрет. Просто нужно… — Он не успел договорить. На дорогу упала гигантская угловатая тень. Казалось, соседняя гора шагнула вперед, загородив собой половину неба. Яромир поднял голову и ахнул. На дороге стояло волосатое чудовище, упираясь головой в облака, и нахально скалило большие желтые зубы. На руках у него сидела Миледя и тоже скалилась. Вот только зубов у нее было поменьше.

— Вот они! — завизжала она, увидев богатырей. — Лиходеи, злодеи, убивцы!

— Шо? — чудовище завертело башкой, затопталось на месте и едва не уронило бабку на землю.

— Тише ты чурбан неотесанный! Отпусти, отпусти, кому говорят, — Яга ухватила гиганта за волосину и пребольно дернула.

— Урр, — произнесло чудовище и опустило Миледю на землю. — Хде?

— А это что?! — Яга ткнула пальцем в сторону богатырей. — Вот они, разбойники! Сожри их, милый, сожри поскорей!

— Так ить, не видно ни шиша! — пробормотал великан, присаживаясь на корточки. Ближайшая сосна тут же воткнулась ему в ноздрю. Гигант сморщил волосатую рожу, развалил розовую пасть и оглушительно чихнул. Ягу едва не отнесло в сторону. В последний момент она уцепилась за шерсть и удержалась.

— Хде злодеи, бабуся? — снова произнесло чудовище, шаря лапами по земле.

— Да вот же они, слепой дьявол! — не выдержала бабка. — Бельмы-то выкатил, а смотришь не туда!

— В чем дело, гражданка Яга? — возмутился Яромир. — Немедленно освободите дорогу и не мешайте движению! Иначе мы примем меры…

— Ха-ха! — театрально захохотала Яга. — Они примут меры! Да куда уж вам против моего красавца. Это вам не Груня! Он от вас даже кусочка не оставит. Кеша, вперед!

Великан с достоинством выпрямился.

— Я — Кинг Конг! — гордо прорычал он и ударил себя кулаком в грудь.

— Нет, Кеша, Кеша! — завизжала Яга и топнула ногой. — Не сметь мне перечить! Иначе заколдую, замордую, по косточкам размечу!

— Урр! — Чудовище в страхе прикрыло глаза косматой лапой.

— Ну кто ты еся? — нахально приосанилась Яга.

— Кеша, — покорно произнес Кинг Конг.

— Давай, Кеша, дави злодеев, — искусственно всхлипнула Миледя. — Они меня, старушку, обидели, всю опозорили, испаскудили-и!

— Хрр, — неуверенно зарычал Кинг Конг, он же Кеша. — Сожру, сгрызу, победю! — Чтобы подбодрить себя, он принялся скакать, ударяя себя лапами в грудь. При этом едва не раздавил Ягу в лепешку, но старушка оказалась шустра не по годам. Она вовремя отскочила в кусты и оказалась в безопасности. Между тем нелепые скачки чудовища сначала озадачили богатырей, а потом рассмешили.

— Ишь как накачивается! — прищурился Муромец. — Что делать будем?

— Драться, — сказал Яромир, засучивая рукава. — Велика Федора, да дура! Он же нас боится, вы что, не видите? Эй, дядя!