Недолго думая, Антон переехал к ней.

Привыкнуть к Алене было несложно. Те же слова-фантики, бессмысленные походы по кафе, дискотекам и ночным клубам, оупен-эйр и безумные пляски в то время, когда все нормальные люди встают на работу или на учебу. Алена такими вещами не заморачивалась, а Антон…

Честно говоря, прожив за периметром проекта около двух месяцев, вернуться в реальность было не так-то просто. Привычка повиноваться приказам режиссера из динамика давала о себе знать, когда где-нибудь на дискотеке резвый голос диджея у вертушек требовал поднять руки. Антон ежился и ловил себя на том, что автоматически повинуется. Лежа в постели с посапывающей Аленой, Антон с вялым удивлением осознавал: без проекта жизнь стала стылой и серой.

Что изменилось? Да ничего.

Он ест, пьет, занимается сексом с девушкой, которая ему даже не нравится. Все то же самое. Но чего-то не хватает. Не то вездесущих операторов с любопытными красноглазыми камерами, не то бурления адреналина, от осознания того, что каждый твой шаг видят и оценивают, а ты, зная это, стараешься подать себя в наилучшем ракурсе. Слезы перед камерой напоказ. Радость перед камерой напоказ. Секс перед камерой, якобы не напоказ…

Почти театр, господа и дамы. Суфлер в будке подсказывает, что нужно сделать, как повернуть коробочку с тампоном от главного спонсора, чтобы она попала в кадр. Но теперь на сцену вышел актер второго состава, а его, главного лицедея, списывают со счетов. Через месяц перестанут узнавать на улицах, через два забудут совсем. Реалити-шоу – не любимый фильм, где можно блеснуть даже в эпизоде с искрометной цитатой. В этом новом телевизионном виде тебя забудут в два счета. Сегодня – герой-любовник, завтра – шелуха.

Телефон молчал.

Даже «верные друзья» с проекта не беспокоили его. Их мнимо-сочувственные звонки и эсэмэс прекратились через неделю. Желанная слава не приходила.

Самое тяжелое было – просыпаться по утрам. Алена уходила в колледж, а он лежал и глядел в потолок, не в силах увернуться от нарастающей депрессии.

Два месяца без проекта…

Только на этой неделе он прочитал уже три книги, добивая полочку иронических детективов в черно-желтых обложках, включая кулинарную книгу, написанную той же авторшей. А ведь сейчас только четверг! Два дня до выходных, а он уже пересмотрел по третьему кругу все фильмы, скачал новые – и эти посмотрел. За окном осень, каштаны и клены сбросили листву. С неба сыплется мокрая пакость. Антону хотелось повеситься от тоски. В телевизоре кривлявшиеся клоуны изображали великую страсть…

Антон вышел прогуляться, купил сосиску в тесте, сел на мокрую скамейку и, равнодушно перемалывая челюстями продукт сомнительного происхождения, мрачно думал о будущем. Перспективы были неважными. Актеров в столице много, а шансы пробиться наверх, поближе к звездам, есть далеко не у всех.

– Простите, – послышался робкий голос. Антон хмуро повернулся. Рядом стояли две девчушки лет пятнадцати, взиравшие на него с обожанием. Выглядели девочки так, словно вылезли из японских мультиков: яркие куртки, два хвостика в разные стороны. У одной на ногах были разные чулки: на левой ноге черный, на правой – в желто-фиолетовую полосочку.

– Чего? – невежливо спросил он, занятый собственными мрачными мыслями.

– Вы же Антон Черницын? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла девочка в разных чулках.

– Ну да, – хмуро подтвердил Антон. – А что?

Девочки расцвели словно розочки и одновременно полезли в свои сумки-ранцы. Спустя миг обе сунули Антону под нос одинаково кукольные блокнотики в пушистых обложках. – Ой, подпишите, пожалуйста! Мы вас так любим! Вы наш самый любимый герой, правда-правда, – защебетала та, что была в обычных чулках.

– Да, правда, мы еще Звезду любим и Арсения! Они такие классные! Но вы самый лучший, – прочирикала вторая. – Вот тут подпишите. А можно с вами сфоткаться?

– Можно, – смягчился Антон.

С ним уже месяц никто не фотографировался.

Девицы одновременно достали из карманов курток мобильники, вцепились в Антона и, отведя руки с телефонами как можно дальше в стороны, дружно нажали на кнопки. Щелчки прозвучали как выстрелы.

– Антон, мы так переживали, когда ты ушел с проекта, – проникновенно сказала «разночулковая», решив, что после такого интимного процесса, как фото с кумиром, говорить ему «вы» совсем не обязательно. – А чем ты сейчас занимаешься?

Мимолетная радость мгновенно померкла.

– Извините, мне пора, – буркнул Антон и, не оборачиваясь, пошел домой. Девочки еще что-то кричали вслед, но ему было наплевать. Лучик солнца, прорезавший на миг толщу черных туч, мгновенно угас.

Алена уже была дома.

Антон мельком подумал, что ее занятия что-то уж чересчур быстро заканчиваются. Вот и сейчас она, оккупировав ванную, что-то напевала в такт льющейся из динамика мелодии. Певица скулила про то, что ей уже не больно, она всем довольна, «уходи, любимый, любовь остыла»…

Антон разулся, не сочтя нужным убрать грязные ботинки подальше. Их следовало вымыть, а ванная занята. Не на кухне же в мойке это делать, тем более что там… да, как всегда, гора посуды. Алена никогда не давала себе труда даже чашку ополоснуть, да и Антону надрываться не хотелось. Всю посуду в доме мыла приходящая дважды в неделю домработница. Вот и сейчас Эверест чашек и плошек кренился вправо, угрожая вот-вот завалиться с канонадой.

– Антоша, это ты? – крикнула Алена из ванной.

– Нет, не я, – проорал Антон в ответ.

В кофеварке еще осталось немного густой бодрящей жидкости. Налив себе половину чашки, Антон сел у окна и закурил. В спину немилосердно дуло, но Алена была помешана на свежем воздухе, и если он сейчас закроет окно, она опять будет ныть.

– А кто это тогда, если не ты? – игриво осведомилась Алена.

– Дед Маразм, – крикнул Антон.

– Для Деда Мороза еще рановато, – ответила она из купели.

Не то не расслышала, не то не поняла.

– Мне никто не звонил? – крикнул он.

Впрочем, зачем спрашивать? С самого начала ясно, что никто…

– Да, звонили, – крикнула Алена. – Я не запомнила. С какой-то студии.

Антон подскочил на месте и вылил кофе на свой свитер. Чашка вылетела из пальцев и, прощально звякнув, раскололась на несколько кусков. Закашлявшись, он стряхнул с себя бурые капли и бросился в ванную, опрокинув по дороге табуретку.

Алена лежала, укутавшись в горки пены, даже на макушке был пенный холмик. На Антона она посмотрела с удивлением.

– Ты чего?

– Алена, откуда звонили?

– Да не помню я, чего ты прицепился… С какой-то студии, вроде бы съемка в рекламе. Я сказала им, чтоб тебе на сотовый перезвонили.

– Так я ж посеял сотовый еще позавчера, – взвыл Антон. – Ты об этом прекрасно знаешь.