Барни Макнабу объяснять, в чем дело, долго не пришлось. Магнат сразу дал согласие. Кент три дня занимался тем, что оповещал о предстоящем мероприятии жителей, организовывал доставку гостей из разных концов острова и готовил стройку к приему.

Поуни с Соней тоже не сидели сложа руки. Женщины рассказывали о празднике и у парикмахера, и на теннисных кортах, и в школе подводного плавания, и в модных магазинах.

Конечно, подруги тоже собирались быть на приеме, украшая его своим присутствием. Вслух об этом никто не говорил, но это как бы само собой разумелось.

— Значит, нам нужны новые платья! — заявила Соня накануне в пятницу.

Поуни не заставила себя упрашивать, что красноречиво говорило о том, сколь многого успела добиться Соня. Впервые в жизни Поуни поняла, что встречают все-таки по одежке. К тому же благодаря щедрости Кента у нее появились деньги, чтобы эту одежку покупать. И потом, ей действительно хотелось выглядеть сногсшибательно, чтобы сразить Кента наповал.

После длительных и глубоких раздумий Поуни пришла к выводу, что у Кента может быть только одна причина отталкивать ее: он не желает вносить дополнительных сложностей в их отношения, ограниченные договором! А секс, несомненно, сложностей добавит…

Но вся штука в том, что для Поуни и без секса все окончательно запуталось. Она любила Кента. И была уверена, что его тянет к ней физически. Но ведь от желания до любви один шаг — по крайней мере, для мужчины!

В конце концов, она его жена! Имеет она право соблазнить собственного мужа? Или хотя бы попытаться?

И Поуни нашла себе такое платье, что даже Соня ахнула. А продавщица сказала:

— Наверное, Небеса предназначили его именно для вас!

— Мне звонил мистер Макнаб, — сказала в тот вечер Бет, накрывая на стол. — Вы, наверное, знаете, что они с женой приезжают завтра утром. И привезут с собой гостя — какую-то знаменитость.

— Понятно, — ответила Поуни. Значит, им с Кентом не плавать в бассейне, пока на вилле гость.

Кент предупредил, что к обеду не вернется: он был занят последними приготовлениями на стройке. К тому же ему не хотелось сейчас находиться слишком близко к жене. Сначала он разберется с делами, чтобы потом не думать ни о чем, кроме их взаимоотношений.

Утром он тоже второпях выпил кружку кофе и уехал. Это оказалось только на руку Поуни. Можно было спокойно заняться собой.

Для начала — прохладная ванна с душистыми маслами, которые Поуни так полюбила в последнее время. Именно они сделали ее загорелую кожу такой золотистой и нежной. Вчера в салоне они с Соней не только уложили волосы, но и сделали маникюр и педикюр. Теперь ногти на ногах и на руках блестели нежно-розовым лаком.

Из нижнего белья Поуни надела только трусики — несколько квадратных дюймов ошеломляюще дорогой паутинки. Она посмотрела на них… и покраснела. Но нет! Ее ничто не остановит, даже собственная стыдливость. Если сегодня все пойдет как надо, Кент будет счастлив и благодарен ей. Это ее шанс, и упускать его Поуни не собиралась.

Снаружи донесся шум подъезжающей машины. Поуни поспешно натянула платье и бросилась открывать дверь.

— Привет!

Из машины вышла молодая женщина с двумя чемоданчиками вроде тех, с какими ходят зимой на рыбалку.

— Я решила на всякий случай приехать пораньше. Это ничего? — спросила она, проходя в дом.

Поуни покачала головой, провела женщину в спальню и уселась за туалетный столик. Столик был нарочито грубый, неполированный, словно сколоченный из досок, выброшенных на берег морем.

— Господи, как у вас тут славно! — воскликнула женщина, ставя на столик чемоданчики и раскрывая их. — Неужто в отеле будет так же?

В чемоданчиках обнаружилось множество баночек, бутылочек, коробочек, кисточек и пуховочек. Поуни настолько предалась постыдной любви к роскоши, что даже вызвала на дом Холли, визажистку из салона Фрэнки.

— Сделайте меня красивой! — попросила она.

Холли, прищурившись, окинула девушку профессиональным взглядом и подмигнула:

— Сделаю! Видели бы вы, с чем иногда приходится работать! А с такой кожей, как у вас, иметь дело — одно удовольствие.

Макияж занял уйму времени. Поначалу Холли надо было рассмотреть платье, чтобы подобрать подходящую пудру, румяна и тени. Когда восторженные охи по поводу туалета иссякли, визажистка усадила Поуни за туалетный столик…

— Ну вот! — сказала наконец Холли, снимая накидку с плеч Поуни и повязку с ее волос.

Девушка набрала воздуху, решая посмотреть в зеркало. И изумленно ахнула. В последние десять минут Поуни начала думать, что на лице у нее окажется слой штукатурки в дюйм толщиной. Ничего подобного! Вид был такой, словно ее и не красили вовсе. Она попросту светилась изнутри. Даже глаза были так осторожно подведены карандашом и легкими зеленоватыми тенями, что ни один мужчина не догадался бы, что здесь постаралась не только природа. А губы казались не накрашенными, а просто влажными и розовыми.

— Вы чудо! — выдохнула Поуни.

Холли довольно рассмеялась.

— Это вы чудо! Мне всего-то и надо было — показать, какая вы на самом деле. Ну, давайте наденем на вас платье и посмотрим, как это будет выглядеть в целом.

Платье из нежнейшего шелка плотно облегало грудь, а ниже спадало мягкими складками. Цвета английского лета — бледные оттенки зеленого, розового, желтого и голубого смешивались, точно полевые цветы на лугу. А над всем этим красовались обнаженные золотисто-смуглые плечи Поуни, хрупкие, но округлые, и точеная головка в темных кудрях. Два завитка обрамляли лицо, и карие глаза Поуни над высокими скулами выглядели экзотически раскосыми.

Словно одна из нимф Пана закуталась в листья, притворившись человеком. В ушах у Поуни блестели маленькие сережки в форме цветов. На ноги она надела мягкие сандалии из зеленой кожи.

Кроме сережек, из украшений на ней было обручальное кольцо, которое Поуни отполировала до блеска.

— Мама дорогая! — воскликнула Холли, когда девушки вышли на террасу. — Когда дует ветер, это платье вас так облегает, будто под ним ничего нет!

Шелк, ласково обнимающий каждый изгиб тела, подчеркивал стройную фигурку Поуни сильнее, чем нагота. Поэтому Поуни взглянула в зеркало мельком, опасаясь, что, если будет смотреть на себя слишком долго, то попросту побоится идти в таком наряде туда, где ее смогут увидеть люди.

Вскоре Холли уехала, а Поуни уселась ждать Соню. Только бы не утратить мужества!

Кент прихлебывал шампанское, слушая рассуждения мужа Бет о скотоводстве, и вдруг в офис вошла Поуни.

Никогда еще ни одна женщина не казалась Кенту столь недоступной. Его жена выглядела так, словно принадлежала к сливкам