– Он наркоман, – сказал Пирс, угадав ее мысли также быстро, как угадывал мысли своей матери. – Опиум снимает боль, но вызывает привыкание, и человек не может остановиться. По-видимому, он начал принимать его из-за какой-то травмы и пристрастился. Он слонялся по дому, устраивая нам с maman бесконечный спектакль.

Леди Бернис сложила веер и стукнула им сына по руке.

– Ты не должен непочтительно отзываться о своем отце в моем присутствии.

– А когда maman сбежала наконец во Францию, захватив с собой, слава Богу, меня, он развелся с ней, – добавил Пирс. – И объявил, что она изменила ему, сбежав с садовником. Что, кстати, неправда. Нашему садовнику было за восемьдесят, и он не пережил бы подобных волнений.

– Ты стираешь наше белье при посторонних, – заметила леди Бернис, наградив его укоризненным взглядом.

– Линнет – не посторонняя, – возразил Пирс. – Она моя невеста, по крайней мере до тех пор, пока один из нас не пошлет в «Морнинг пост» уведомление о расторжении помолвки.

– Мой отец займется этим, как только я вернусь в Лондон, – заверила его Линнет. – Завтра мы уезжаем.

– Правда? Вы очаровательны, – сказала леди Бернис. – Во Франции вы бы имели огромный успех. Хотя, думаю, вы выглядели бы еще лучше, если бы могли носить другие цвета, а не только белый. Пожалуй, вам следует выйти замуж за Пирса хотя бы по этой причине.

– Я был бы счастлив ходить с вами к модисткам, будь я вашим мужем, – сообщил Себастьян. – А вот Пирс скорее умрет, чем согласится сопровождать вас в подобные заведения.

– Да, но ты на год моложе, чем мой сын, – сказала леди Бернис. – Пирс должен жениться первым.

Линнет открыла рот, собираясь ответить, когда леди Бернис резко раскрыла веер и спряталась за ним.

Все в комнате повернулись к двери, даже молодые врачи, болтавшие между собой, и лакей, стоявший у серванта.

Герцог был бледен и выглядел старше, чем несколько часов назад. Но он решительно направился к ним, не удосужившись поприветствовать остальных.

Облаченный в бархатные бриджи и камзол, подчеркивавший его аристократические черты, он выглядел весьма элегантно и, на взгляд Линнет, совсем не напоминал человека, страдающего пристрастием к опиуму. Но с другой стороны, что она знает о подобных вещах?

– Хорош, не правда ли? – лениво протянул Пирс, склонившись к ее уху.

– Да, – отозвалась она.

– Я не скажу дорогой maman, что вы это заметили. И что он может жениться на вас, если я откажусь от этой авантюры. Не исключено, что она еще сохранила крупицу привязанности к старому ублюдку.

Герцог склонился над рукой своей бывшей жены и поцеловал ее. Та опустила веер, но ее лицо оставалось совершенно бесстрастным.

– Господи, не мог бы он выглядеть чуть менее жалким? – сказал Пирс, понизив голос. – Он позорит мужской пол. Боюсь, вам придется смириться со своей участью и выйти за меня. Или за кого-нибудь другого, только не за него.

– Может, он чувствует, что совершил ошибку, – отозвалась Линнет так же тихо. – Как вы думаете, ваша мать могла бы его простить?

– За увлечение опиумом? Возможно. Но за то, что он раструбил по всему Лондону, не говоря уже о судах, что она нечто среднее между изменницей и распутницей? Вряд ли.

Спина леди Бернис была прямой, как шомпол, а взгляд твердым, без всякого намека на кокетство.

– Итак, Уиндбэнк, – сказала она. – Расскажи мне, как ты жил все эти годы, с тех пор как я покинула Англию. – Ее голос был таким же ясным и холодным, как градины, падающие на мрамор.

– Ого, – произнес Пирс.

– Да уж, – согласилась Линнет. – Нам не следует подслушивать.

– Почему? Довольно приятно видеть это мучительное выражение у него на лице. Старый дурак вышвырнул ее в припадке наркотического безумия, но потом пожалел об этом.

Линнет повернулась к Пирсу.

– Как ведет себя наркоман?

Его глаза потемнели.

– По разному. То он чувствует себя прекрасно, разгуливая полуголым и действуя так, словно его хватил солнечный удар. То его выворачивает наизнанку. В общем, это очень неприятное и неприглядное состояние.

– В детстве, прежде чем ваша мать увезла вас во Францию, вы понимали, что с ним?

– Я был слишком мал в то время. Но уже научился различать симптомы. Дети наркоманов быстро узнают, что надо опасаться невнятной речи, нетвердой походки, изменившегося взгляда.

– Вы замечали изменение взгляда?

– Тогда не замечал. А сейчас наверняка заметил бы. От хронического употребления опиума сужаются зрачки.

– Наверное, это было ужасно для ребенка, – сказала Линнет, положив руку ему на локоть. – Мне очень жаль.

Пирс устремил на нее непроницаемый взгляд.

– Я благодарен судьбе за это.

– Почему? Потому что ваша мать увезла вас во Францию? – Глупо, но тепло его руки напомнило Линнет о мощных мускулах, которые она видела этим утром.

– Это сделало меня врачом, – ответил он. – Если бы не его приверженность опиуму, я бы прохлаждался в лондонских клубах, играя в шахматы и размышляя о том, не застрелиться ли от скуки.

Леди Бернис, очевидно, устала от разговора со своим бывшим мужем.

– Дорогие мои, – сказала она, появившись рядом с Линнет. – У меня разболелась голова.

– Брачная мигрень? – поинтересовался Пирс. – Мне казалось, надо состоять в браке, чтобы страдать от подобных недомоганий.

– Ты все превращаешь в шутку, – сказала его мать, взмахнув веером. – Жизнь – не шутка. Уверяю тебя, твой отец был способен вызвать у меня головную боль, даже когда я находилась на другом континенте.

– Прошу прощения, – подал голос герцог. – Пожалуйста, не уходите. Лучше я уйду.

– Нет, оставайтесь со своим сыном, – сказала она, не оборачиваясь. – Вы потеряли слишком много лет, лишившись общения с ним. По собственной вине, замечу. Но, подозреваю, что теперь вы полностью осознали, какую беду навлекли на себя и других.

– О да, – отозвался герцог, даже не взглянув на Пирса. Его глаза были прикованы к его бывшей жене с ее миниатюрной фигуркой, изящными изгибами, блестящими волосами и утонченными манерами.

Леди Бернис протянула руку вначале Линнет, а затем Пирсу.

– Мне кажется, его светлость не ошибся, выбрав вас для Пирса, – сказала она. – Пожалуй, это на редкость правильный поступок, – добавила она таким тоном, словно не ожидала от герцога ничего подобного.

И удалилась.

– Возьмите себя в руки, – сказал Пирс, обращаясь к отцу. – Вы похожи на пса, вожделеющего большую сладкую косточку. Дьявол, вам следовало бы обзавестись второй женой к этому времени. Она вышла замуж, почему вы не сделали того же? Мы имели бы теперь новую герцогиню, которая стояла бы здесь, стараясь быть снисходительной к maman. Было бы любопытно посмотреть на это.