– Прошу вас, Джессика, не надо… позвольте мне… обнимите меня… – не поднимая головы, глухо пробормотал он куда-то ей в грудь.

Сквозь тонкую ткань блузки Джессика почувствовала его горячее дыхания и содрогнулась от неожиданно эротического ощущения. Пораженная собственной реакцией, она замерла, обостренно ощущая его близость. Грей вдруг выругался и с какой-то яростью, что ли, сказал:

– Черт подери, сам не знаю, что со мной творится в последнее время. Вы хотя бы догадываетесь, что я думаю о вас днем и ночью? Вижу вас во сне и просыпаюсь, умирая от желания… Бог мой, как вы мне нужны, я…

Он вдруг застыл, словно только сейчас осознал, что говорит, и заметил, как она потрясена. Он поднял голову и, не глядя на Джессику, добавил с горечью:

– Даже сейчас, когда мне нужно думать только о Фредди, я все еще мечтаю о вас…

– Это всего лишь шок, – мягко сказала Джессика. – Иногда под влиянием шока люди начинают вести себя иррационально. Так…

Она не договорила, заметив, что на ее блузке расстегнулись две пуговицы, приоткрывая молочную кожу груди. Дрожащей рукой Джессика потянулась к застежке, но это движение привлекло внимание Грея. Когда Джессика почувствовала, что он на нее смотрит, все ее тело напряглось, дыхание участилось, выдавая возбуждение.

Словно повинуясь его неслышной команде, рука ее, инстинктивным стыдливым жестом прикрывавшая грудь, безвольно упала. Джессика ощутила желание Грея, и сердце ее забилось в бешеном ритме, а все остальные физические реакции замедлились, Джессику словно окутал какой-то дремотный почти гипнотический туман, но туман этот был расцвечен всеми цветами радуги, оттого что она по-женски чувствовала: Грей хочет ее, она ему нужна и желанна.

Все ее сомнения, сама способность рассуждать исчезли, их смела более мощная сила: уверенность, что наконец все барьеры между нею и Греем исчезли и в кои-то веки они на равных. Наконец Грей сбросил с себя доспехи, выкованные из неприязни к ней, и Джессике открылся настоящий, живой, ранимый человек.

Объединенные общей тревогой за Фредди, они перестали противостоять друг другу. Джессике было свойственно стремление помочь любому страдающему человеку, и сейчас у нее и в мыслях не было оттолкнуть Грея или отстраниться от него. Она только оказалась неподготовленной к тому, что ее собственное желание окажется таким же настойчивым и острым, как его.

Джессика любила и желала Грея, но с ее стороны физическое влечение даже в самые острые моменты смягчалось природной сдержанностью, почти стыдливостью, и ограниченностью сексуального опыта.

Но когда Грей, не выпуская ее из объятий, простонал ее имя, а затем нетерпеливо расстегнул оставшиеся пуговицы блузки, ответное желание охватило Джессику подобно пламени, стало таким нестерпимым, что Джессика невольно вскрикнула. Ей захотелось сорвать с себя и с Грея одежду и лечь с ним рядом. Все ее тело налилось и отяжелело от желания, ей даже пришлось прикусить губу, чтобы удержаться и не умолять Грея поторопиться. Джессика чувствовала, как дрожат его пальцы, расстегивающие блузку, чувствовала жар и терпкий запах возбужденного мужского тела и внезапно осознала, что, сама того не замечая, вытаскивает футболку Грея из джинсов. Как ни странно, осознание того, что она делает, не смутило Джессику, напротив, только сильнее раздуло пылающий внутри нее огонь, и, когда ей не удалось вытащить футболку до конца, она словно со стороны услышала свой отчаянный стон.

Грей застыл. Ощущая своей кожей тепло его дыхания, Джессика трепетала от распутного желания избавиться от одежды, чтобы он мог умерить нарастающую в ней муку не только руками, но и губами.

– Чего ты хочешь? – хрипло спросил Грей. Затем, словно ее тело само ему ответило, он, помогая Джессике, яростно рванул с себя футболку и так же хрипло добавил: – Ты хочешь почувствовать меня рядом с собой?

Джессику била дрожь, и она была не в состоянии вымолвить ни слова, но реакция ее тела была красноречивее всяких слов. Закрыв глаза, Джессика совершенно не свойственным ей движением – раньше она и помыслить не могла, что способна на такое – прижалась к Грею. Он распахнул ее блузку, и теперь грудь Джессики была прикрыта лишь тонким кружевным бюстгальтером. Жадно гладя его кожу дрожащими пальцами, Джессика не осознавала, как возбуждающе действуют на Грея ее прикосновения, пока он с низким грудным стоном не выдохнул ее имя.

Он прижал ее к себе, лаская горячими влажными губами нежную кожу шеи, и обхватил ладонями ее груди – сначала неуверенно, словно боясь причинить ей боль, но, когда Джессика в безмолвной мольбе подалась ему навстречу, Грей расстегнул бюстгальтер и пальцы его стали ласкать ее обнаженную грудь. Прикосновение мужских пальцев к чувствительной коже было таким возбуждающим, что Джессика вскрикнула и вцепилась в плечи Грея. Наконец пальцы его коснулись набухших сосков, и Джессика часто-часто задышала, тихонько постанывая от наслаждения.

Грей что-то сказал. Решив, что он шокирован ее реакцией, Джессика попыталась взять себя в руки. Но Грей подтолкнул ее к кровати и уложил на спину, придавив своим телом, давая почувствовать степень своего возбуждения. Губы его, лаская шею, скользнули ниже, он отвел руки и припал горячим ртом к ее груди.

Словно понимая, что она чувствует, и испытывая ту же слепую примитивную жажду, что снедала Джессику, Грей вместо нежных осторожных ласк жадно припал губами к напрягшемуся соску. Острейшее наслаждение заставило Джессику выгнуться ему навстречу, впиваясь пальцами в его руки, плечи, спину, с губ ее сорвался хриплый стон. Все ее тело превратилось в один сплошной комок болезненного желания.

Джессика даже не представляла себе, что так бывает, что желание может быть настолько сильным, что вытесняет все остальное, что весь мир может сосредоточиться для нее на одной точке ее тела, которой касались губы Грея, дарящие наслаждение, почти непереносимое в своей остроте.

Пытаясь успокоить ее желание, Грей что-то шептал, скользя губами по ее коже, и его слова окутывали Джессику как сладкий туман. Он шептал, что она так прекрасна и чувственна, что он не может совладать с собой, не в силах контролировать свое желание, что она нужна ему больше жизни… В ответ Джессика попыталась сказать, что чувствует то же самое, что она так хочет его, что внутри все болит от желания, но вместо слов у нее получился только хриплый бессвязный лепет.

Грей расстегнул на Джессике юбку и, взяв ее руки, направил их к застежке своих джинсов. Потом, словно не в силах больше терпеть, сам расстегнул их и яростно сорвал с себя. Джессика без всякого стеснения жадно разглядывала его тело.

Грей был воплощением настоящего мужчины в ее представлении, Джессика смотрела на него со страстью и любовью, сердце ее забилось как сумасшедшее, все чувства смешались.

Джессика не забыла о Фредди, но тревога за него каким-то образом только сильнее разжигала ее безудержную страсть. Словно соединение с Греем было своего рода мистическим обрядом, чем-то вроде ритуального жертвоприношения себя самой на алтарь слепых жестоких сил.

Сняв с себя остатки одежды, Грей раздел Джессику и замер, молча глядя на нее. Вплоть до сего момента тело Джессики принадлежало только ей самой, она в меру заботилась о нем, старалась поддерживать в форме, но никогда не считала ни особенно эротичным, ни чувственным, но сейчас…