по определению, должен регулироваться сам. Однако «свободным» его можно называть лишь постольку, поскольку ему позволено быть саморегулируемым. То же самое можно сказать о взрослом человеке в современном светском обществе с ограниченным правительством. Предполагается, что гражданин управляет собой, однако его можно назвать «свободным» лишь в той мере, в которой управлять собой ему позволено. Вот почему либертарианцы выступают и должны выступать против правительственной монополии на выпуск денег — позиция, которую подчеркивали и Хайек, и Ротбард. По той же самой причине либертарианцы должны выступать против терпимости государства к психиатрическим мерам принуждения и против признания им психиатрического освобождения от правовой ответственности.

Дела обстоят таким образом, что политики, ученые эксперты и публика «знают», что развивающиеся страны нуждаются в зарубежной помощи и без нее развиваться не могут. В 2002 г. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан объявил: «Многие [бедные страны] заявляют, что для полноценного перехода к здоровым, открытым экономикам им требуется увеличить помощь от более богатых стран»197. Бауэр любил напоминать, что когда-то в прошлом развитые страны тоже были развивающимися. Как же они стали развитыми без зарубежной помощи? Если у них получилось, говорил он, то могут и другие, при условии что они предпримут надлежащие хозяйственные и правовые меры.

Сходным образом политики, ученые эксперты и публика «знают», что дети, страдающие вызывающим оппозиционным расстройством и другими психиатрическими расстройствами, нуждаются в психиатрической помощи и развиваться без нее не могут. В действительности идея о том, что дети могут страдать «психическими расстройствами», требующими психиатрического вмешательства, — совсем недавнее изобретение. До начала ХХ в. детской психиатрии не существовало, не было и таких заболеваний. Однако дети — даже «обделенные» дети — умудрялись не только вырасти и прожить производительную и компетентную жизнь. Они делали это, причиняя намного меньше расстройств своим родителям и обществу, чем это имеет место сегодня.

Нет секрета в том, из чего состоит достижение свободного правительства, хозяйственного развития или личной компетентности. «Оказывается, создать правительство совсем не сложно, — писал Бёрк, — достаточно определить его местонахождение, обучить народ лояльности — и дело сделано. Дать свободу еще легче. Для этого достаточно отпустить поводья. Но создать свободное государство, т.е. регулировать противоположные элементы свободы и сдерживания, — это требует размышлений, твердого, сильного, всеобъемлющего разума»198.

Рецепты хозяйственного и личного развития похожи. И то и другое требует людей, стремящихся улучшить свою судьбу здесь на земле, а не на небесах, и готовых учиться, упорно работать и сотрудничать с другими. Они также требуют, чтобы, объединяясь в общество, люди создавали законы, защищающие частную собственность, переносили значительную степень экономического неравенства и формировали правительство, чьи взыскания не будут препятствовать накоплению капитала. Образование, ученичество, машинное оборудование и технологические нововведения — дополнительные стимулы экономического роста, при котором процветание каждого индивида немного помогает процветанию каждого другого. «В интересах торгового мира будет, — говорил Бёрк, — чтобы богатство обнаруживалось повсюду»199.

Дать определение богатству легче, чем здравомыслию. Тем не менее я рискну, не развивая глубже здесь этот предмет, заявить, что сходные соображения будут верны для достижения того, что люди считают состоянием душевного здоровья или, более точно, — избеганием состояния психической болезни. Перефразируя Бёрка — в интересах как процветающего, так и «здравомыслящего» мира будет, чтобы обучение, размышление, опора на самого себя и свобода вместе с ответственностью обнаруживались повсюду.

Среди сил, останавливающих хозяйственное развитие (процветание) и личное развитие (душевное здоровье), — политическое притеснение, покровительственная социальная политика, чрезмерный интерес к Богу и религиям и, самое важное для сегодняшнего дня, — «помощь» людям, способным помогать самим себе, в совокупности с обязанностью это делать.

Пересматривая свободу и психиатрию

Если давать широкое определение, свобода — древнее понятие, как это иллюстрирует библейская история Исхода200. Либертарианская идея личной свободы от произвольного принуждения государством относительна нова, и она представляет собой продукт Реформации, Просвещения, светского общества, индивидуализма, ограниченного правительства и свободного рынка. «Прогрессивная» идея свободы как результата терапевтического освобождения посредством притеснения еще новее201.

Экономически уделом рода человеческого на протяжении большей части письменной истории была нищета. Политически его уделом было подчинение деспотизму. А интеллектуально — крайнее невежество. Для маленького образованного меньшинства свобода была духовным понятием — владением страстями и подчинением воле Бога. В XVI в. в состоянии людей в Западной Европе начались радикальные перемены. Я суммирую некоторые вехи на пути человека в поисках личной независимости — дороги, которая по-прежнему только начинается.

• 1517: Мартин Лютер (1483‒1546) распространяет «Диспут о прояснении действенности индульгенций». С этого начинается то, что мы называем «Реформация». В своем кальвинистском воплощении протестантская этика и дух капитализма (Макс Вебер) дают санкцию на то, чтобы одержимость религией заменить дисциплинированным трудом: изучением природы, улучшением условий существования и накоплением богатства.

• 1531: Король Генрих VIII (1491‒1547) становится во главе Англиканской церкви. Начинается освобождение Англии из-под папского господства. Спустя полтора века (1687) Исаак Ньютон (1642‒1727) издает «Математические принципы естественной философии» (Philosophiae Naturalis Principia Mathematica), положив начало современной научной эпохе.

• 1690: Джон Локк (1632‒1704) публикует «Опыт о человеческом разумении» и «Два трактата о правлении»202. В этих текстах, оказавших глубочайшее влияние на отцов-основателей [США], Локк устанавливает принципы современного эмпиризма и доктрину о том, что правительство опирается на народное соглашение, его полномочия ограничены, а мятеж допустим тогда, когда правительство подрывает справедливые и надлежащие задачи правительства — защиту жизни, свободы и собственности. «Добро и зло, награда и наказание — единственные мотивы для разумного существа: это шпоры и вожжи, которыми побуждается к работе и направляется все человечество»203.

• 1776: Адам Смит (1723‒1790) публикует «Исследование о природе и причинах богатства народов». Соединенные Штаты объявляют о независимости от Британии (Декларация независимости).

Равного этим изменениям в политической и моральной мысли на сегодня нет. С тех пор мы сосредоточились на науке и совершили гигантские прорывы в биологии, химии и физике, и этот прогресс угрожает моральным ценностям и политической ткани нашей цивилизации. Утопические обещания науки, извращенные до сциентизма, поощряют политиков и население игнорировать необходимость ограничивать правительства — в причинении добра, а науку — в объяснении человеческого поведения и исправлении людских проступков.

Заключение

«Демократии, — предупреждал Джеймс Мэдисон (1751‒1836)[8], — всегда были зрелищем потрясений и конфликтов, их считали несовместимыми с личной безопасностью и правами собственности… они существовали недолго, и смерть их была насильственной»204. Основатели создали не демократию. Возможно, придет время, когда мы поймем, что демократия враждебна свободе и ответственности.

Подобно