Вид разрушенных кораблей без мачт и со множеством убитых, неизвестность об участи, постигшей капудан-пашу, и известие о близости русского флота имели такое влияние на Диван, что немедленно послано было предписание верховному визирю поспешить с заключением мира с Россией, о котором велись уже тогда переговоры в Мачине. Султан, устрашенный разнесшимся слухом о готовности Ушакова напасть на самый Константинополь, повторил приказание визирю прекратить военные действия, хотя за несколько еще дней перед тем велел ему прервать все начатые переговоры и продолжать войну со всевозможной настойчивостью; но, покуда различные повеления эти достигали места своего назначения, Юсуф-паша, следуя первоначально принятому намерению, старался условиться о мире, так что победа при мысе Калиакрия способствовала только к умножению нравственного впечатления на турок, произведенного оружием русским в эту войну.

Потемкин был весьма обрадован этим смелым и решительным поражением турецкого флота: «С удовольствием получил я рапорт вашего превосходительства, – писал он Ушакову, – об одержанной вами над флотом неприятельским победе, которая, возвышая честь флага российского, служит и к особенной славе вашей. Я, свидетельствуя через сие мою благодарность вашему превосходительству, поручаю вам объявить оную и всем соучаствовавшим в знаменитом сем происшествии.

Подвиги их не останутся без достойного возмездия. Желаю я только, чтобы ваше превосходительство доставили ко мне засвидетельствование эскадренных командиров, с вашим справедливым замечанием, по которому не только отличившиеся храбростью и искусством могли бы праведно быть награждены, но и те, которые в чем-либо не исполнили долга своего, восприняли бы достойное наказание». По засвидетельствованию Ушакова, в особенности отличились храбростью начальники авангардной и арьергардной эскадр, Голенкин и Пустошкин, которые и награждены орденом Св. Георгия 3-й степени; также капитаны 1 ранга: Шапилов, Ельчанинов, Языков, Баранов, Селивачев, Кумани, Чефалиано; 2 ранга: Ознобишин, Сарандинаки, Львов, Шишмарев, Ишин и артиллерии капитан 2 ранга Юхарин, исполнявший должность цейхмейстера на корабле «Рождество Христово».

Капитаны же 1 ранга Заостровский и Обольянинов, и 2 ранга Сенявин «хотя во время боя оказали также храбрость и мужество, но, спускаясь от ветра, не столь были близки к линии неприятельской, как прочие». Командующие бомбардирскими кораблями, флота капитаны 2 ранга де Мор и Ларионов, во время боя находились в резерве против передовой части и ревностно исполняли долг свой. Командир фрегата «Макроплия Св. Марка», флота капитан 2 ранга Великошапкин, с отдельным резервом: малым бомбардирским и крейсерскими судами, находясь на определенном ему месте, храбро и деятельно исполнял свою обязанность, равно как и командир репетичного судна «Полоцк», капитан-лейтенант Белле.

Контр-адмирал Ушаков за сражение при Калиакрии награжден был 14 октября 1791 года орденом Св. Александра Невского и двумястами душ с землею в Тамбовской губернии. Последние строки, писанные князем Таврическим, было последнее донесение его императрице о победе, одержанной Ушаковым, полученное в Петербурге 24 августа. 19 октября его уже не стало, но построенный им флот успел еще при жизни своего основателя упрочить славу свою и твердою ногою стать на завоеванных им водах Черного моря.

Во время пребывания флота у мыса Эмине, фрегат «Макроплия Св. Марк» с крейсерскими судами загнали на берег и выстрелами потопили множество судов, в том числе несколько транспортов с провиантом для армии. Взяты в плен четыре судна, но и те, по неспособности вести их с собой, затоплены; пленных взято 14 человек, а прочие, бросавшиеся на баркасы для достижения берега и оказывавшие сопротивление, потонули или погибли от выстрелов.

2 августа лейтенант Звороно на крейсерском судне «Панагия Апотуменгана», при содействии фрегата и прочих крейсеров, загнал на подводный каменный риф мыса Эмине большую и хорошо вооруженную турецкую шебеку под военным флагом, шедшую со стороны Варны; вскоре она налилась водою, а люди, бросаясь вплавь к берегу, большей частью потонули в бурунах или перебиты; взяты только с нее две медные 12-фунтовые пушки и кормовой флаг; более же за крепостью ветра ничего снять было невозможно и потому шебека сожжена. 4-го числа все суда флота уже исправились и были в совершеннейшей готовности к дальнейшим предприятиям; но противный переменный ветер и течение воспрепятствовали ему вступить под паруса.

Поутру же того числа подошли к нему со стороны Варны четыре шебеки под алжирскими флагами и двенадцать идриотских лодок с косыми парусами, похожих на кирлангичи. Они ошибкою сочли флот наш за турецкий, но, осмотревшись, побежали. Все наши крейсерские суда и фрегат «Макроплия Св. Марк» целый день за ними гнались; но они, будучи далеко на ветре, рассеялись в разные стороны и успели уйти – одни к Константинополю, а другие к Варне.

Ушаков, узнав от пленных, что в Варне находится флотилия в немалом числе судов, под командой алжирского начальника, отделившаяся во время сражения от флота своего, 5 августа снялся с якоря и спешил туда для истребления или взятия ее, намереваясь потом идти к Константинопольскому проливу искать разбитый турецкий флот. Он полагал, что те суда, которые за повреждениями не в состоянии были пройти в пролив, зашли в разные места анатолийского берега, и предположение это, как оказалось, было вполне справедливо.

Таким образом адмирал весьма удобно мог бы воспользоваться последствиями сражения; но, подойдя 8 августа на вид Варны, встречен был двумя турецкими кирлангичами, везшими повеление главнокомандующего армией, князя Репнина, о заключении перемирия и прекращении военных действий. Вскоре после того мир с Турцией, заключенный в январе 1792 года в Яссах, положил окончание этой войне.

Флоту повелено было возвратиться в свои порты и разоружиться, и потому 20 августа весь он прибыл на Севастопольский рейд. В течение нахождения его под начальством адмирала Ушакова в эту войну потоплено или взято им в плен в море: три линейные корабля и 30 разного рода мелких военных и купеческих судов, за что из десятой доли призовых денег, причитавшихся флагманам по Регламенту, Ушаков получил 3332 рубля.

Гребной Черноморской флотилии определено было провести зиму в Галаце, на Дунае, и начальником ее в сентябре того же (1791) года назначен П. В. Пустошкин, который весной следующего года перешел с ней на местопребывание в Николаев, имея тогда 78 военных судов и транспортов и 60 казацких лодок; но так как многим днепровским и черноморским казакам отведены были тогда для поселения земли на полуострове Тамань, то Пустошкин препроводил их туда на лодках, в сопровождении еще 13 военных транспортов. Из числа крейсерских судов, находившихся в архипелагских флотилиях Ламбро Качони и Лоренса, четыре судна в 1792 году прибыли в Севастополь и были присоединены к флоту.

Итак, Ф. Ф. Ушаков вполне оправдал выбор князя Потемкина и был достоин своего счастья. Гроза турок, но вместе с тем уважаемый ими и прозванный «паша Ушак», он далеко вознес славу свою как храброго и искусного морского офицера и главнокомандующего. Преданный своему долгу, высоко ценивший воинскую доблесть, неутомимо деятельный, предприимчивый, обладавший редкими способностями для того поприща, которое судьба определила ему запечатлеть рядом блистательных заслуг, он вскоре стал любимым вождем и одного имени его достаточно было для устрашения турок и воодушевления подчиненных.