— А вот мне оружие неинтересно, — сказал Нейт. — Если я говорю о миллиметрах, то имею в виду не калибр, а ширину пленки. Тридцать пять миллиметров. Двадцать четыре кадра в секунду. У меня есть тысячедолларовая цифровая видеокамера, модель «Панавижн». Шикарная вещь.

— Ага, — сказал Уэсли.

— Я знаю одного парня, мы собираемся заняться производством фильмов. Когда найдем надежного инвестора, создадим маленькую независимую компанию, сделаем фильм и будем показывать его на фестивалях. У нас есть сценарий, мы готовы начать хоть сейчас. Все, что нам нужно, — это надежный инвестор. Мы не можем брать деньги у кого попало.

Они остановились на перекрестке в жилом районе восточного Голливуда, о котором Уэсли кое-что слышал. Здесь жили члены банды «Восемнадцатая улица».

Нейт Голливуд как раз собирался спросить Уэсли, не захочет ли Франклин Драбб включить в свой портфель инвестиций начинающую кинокомпанию, когда лысый белый парень в брюках из искусственной кожи, ботинках со множеством заклепок и кожаной жилетке, из-под которой виднелась испещренная татуировками грудь, подошел к автомобилю и громко постучал в окошко Нейта.

Оба напарника вздрогнули. Нейт открыл окно и вежливо, но настороженно поинтересовался:

— Чем могу помочь?

Мужчина попросил мягким, тихим голосом:

— Отвезите меня на угол Санта-Моники и бульвара Ла-Бри.

Нейт Голливуд бросил взгляд на Уэсли, потом посмотрел на парня. Светя фонариком снизу вверх, обратил внимание на запавшие глаза с расширенными зрачками и сказал:

— Отойдите от машины.

Нейт вышел, а Уэсли быстро сообщил, что экипаж «6-Х-72» находится в ситуации по коду-6, и назвал свое местоположение. Затем заглушил мотор, сунул ключи в кармашек на ремне и, выйдя из автомобиля, быстро обогнул капот, светя фонариком, а другую руку держа на рукоятке «беретты».

Приглядевшись, Нейт заметил, что мужчина выглядел намного старше, чем показалось с первого взгляда, но он был широкоплечим, с толстыми венами на покрытых татуировками мускулистых руках. Было очень темно, фонарь на углу не горел. Изредка проезжавшие автомобили освещали улицу, на которой не было видно ни одного пешехода.

— Я ветеран Вьетнама, — сказал мужчина. — Вы государственные служащие. Отвезите меня на угол бульвара Санта-Моника и Ла-Бри.

Нейт Голливуд недоверчиво посмотрел на него, потом перевел взгляд на напарника и сказал:

— Да, ты ветеран Вьетнама, это видно по глазам, но мы не такси. Чего ты накурился, парень? Или, может, ширнулся?

Мужчина лукаво улыбнулся, по всей видимости, плохо соображая. Он распахнул жилет, продемонстрировав голый торс, провел руками по поясу, ягодицам и паху и сказал:

— Видите, никакого оружия. Здесь нет ничего. Только красивая татуировка. Поехали на угол Санта-Моники и Ла-Бри.

Нейт Голливуд опять взглянул на напарника, который напряженно молчал, потом протянул:

— Да, понимаю. У тебя больше татуировок, чем у Анджелины Джоли, но ты — не она. Поэтому мы тебя никуда не повезем. — И повторил заклинание Голливудского участка: — Это жизнь, а не кино, приятель.

Эти глаза… Нейт опять посветил фонариком под подбородком мужчины. Они совсем не подходили к лицу и, казалось, принадлежали другому человеку. Или существу.

Нейт взглянул на Уэсли, который не представлял, как поступить в этой ситуации. Мужчина не нарушил закон, и Уэсли не знал, нужно ли попросить у него удостоверение личности или сделать что-то еще. Он ждал подсказки от Нейта. Положение становилось пугающим. Наверняка этот парень сумасшедший. Тем не менее все, что он сделал, — это попросил его подвезти. Уэсли вспомнил, как инструктор в полицейской академии говорил, что если сумасшедший не представляет опасности для себя или окружающих, его нельзя поместить в Медицинский центр Университета южной Калифорнии, бывшую больницу округа, на семьдесят два часа.

Нейт сказал мужчине:

— Единственное место, куда поедет эта машина, — тюрьма. Почему бы тебе не пойти домой и не отоспаться от того, от чего у тебя такие глаза?

— Такие глаза у меня от войны, — ответил тот. — От войны.

Нейт осторожно произнес:

— По-моему, мы должны пожелать тебе спокойной ночи, солдат. Иди домой. Прямо сейчас.

Он кивнул напарнику и попятился к машине, но, когда они сели и захлопнули дверцы, а Уэсли завел мотор, мужчина подбежал к автомобилю и начал пинать заднюю дверь, завывая, как волк.

— Черт побери! — заорал Нейт и включил рацию: — Шесть-х-семь-два, офицерам требуется помощь! — Он назвал адрес, распахнул дверцу и выскочил из машины с дубинкой, которую потерял в первые же тридцать секунд драки.

Уэсли тоже выпрыгнул со своего места, не вынув ключи зажигания и даже не заглушив двигатель, обежал вокруг машины и бросился на спину психу, который в одной руке держал дубинку Нейта, а другой хватал его за горло.

Мускулы, которые Нейт Голливуд накачал в спортзале и которые так нравились телкам в салуне «Директорское кресло», нисколько не помогли ему в случае с этим помешанным. И даже когда Уэсли бросил на парня свое почти стокилограммовое тело, тот продолжал лягаться и кусаться, как бешеная собака.

Уэсли попытался брызнуть на него из баллончика, но газ лишь образовал вокруг лица едкую водяную пыль, которая чуть не ослепила его. Он брызнул еще раз, но попал в Нейта Голливуда, поэтому плюнул и бросил баллончик.

Скоро все трое, сцепившись в клубке, перекатились по газону двухэтажного дома, принадлежавшего гондурасским эмигрантам, на задний двор, где Нейт Голливуд запаниковал, почувствовав, как силы его убывают. Он подумал, что вполне может пристрелить этого проклятого шизика, если тот попытался схватить его пистолет.

Пока кипела битва, несколько бандитов из «Восемнадцатой улицы» следили за ней из окна. Кое-кто вышел на улицу, чтобы поболеть за парня, который надрал задницу полицейским. Когда за ними рванули их питбули, бандиты взяли их на поводок, зная, что скоро здесь появится много копов.

Казалось, собаки наслаждались дракой даже больше, чем люди. Они сердито ворчали и лаяли каждый раз, когда затянутый в искусственную кожу сумасшедший бил ногой Уэсли Драбба. Тот в ответ применял разрешенные городским управлением удары дубинкой, и это заставляло собак лаять еще громче. А затем на сцене появился Чокнутый Ленни.

Чокнутый Ленни не был членом банды «Восемнадцатая улица», но являлся их страстным поклонником. Даже бандиты считали его слишком молодым, слишком глупым и слишком импульсивным, чтобы использовать как «гонца», мальчика на побегушках для мелкого сбыта наркотиков. Чокнутый Ленни не следил за дракой вместе с пятью бандитами и их сбесившимися собаками. Он не мог оторвать глаз от черно-белой патрульной машины, которую Уэсли Драбб, спеша помочь Нейту Голливуду, оставил с включенным мотором и ключами в зажигании. И Чокнутый Ленни увидел возможность сделать себе имя, которое навечно останется в умах и сердцах бандитов, которые до сей поры его отвергали.