— Нет ничего проще, Паш.

— Ты же спасешь всех нас…

— Об этом я только и думаю.

— Холодов, а ты совсем даже не идиот.

— Спасибо, Пашка! — Алексей кивнул, очень даже галантно. — Объясни все Нике, пожалуйста. А я пошел…

Савельев мотнул головой. Говорить он сейчас не мог. Последний шанс в битве на выживание! Единственный! Ну, не чудо ли, не фатальная ли шутка судьбы?

— У тебя все получится, Леш, — бросил он все-таки на прощание.

— Конечно, получится! — Холодов осторожно перелез через стену.

— Удачи тебе, Леха…

Медленным шагом Алексей направился обратно к страшной лестнице. Сделал пару судорожных глотков воздуха, смахнул пот с лица и ступил на первую широкую каменную ступень… Одинокий человек в черных одеждах из чешуек кожи шел навстречу своей судьбе. Он скинул шлем, чтобы каждый мог видеть, кто он такой… Солнце запуталось пальцами-лучами в его каштановых волосах, и те отливали медью.

Больше Алексей не оборачивался в сторону клеток, старался не вслушиваться в долетавшие до него крики. Как вдруг дикий, пронзительный вопль Вероники с силой толкнул его в спину, чуть не свалил с ног. Как удар кулака какого-нибудь дружелюбного миляги типа Майка Тайсона:

— Алешенька! Лешик! Не делай этого! Лешик! Спасайся! Беги, Лешик…

«А ну, вперед, — приказал он себе. — Не оборачивайся, не смотри на нее! Тебе остался только этот путь! Двести ступеней вниз. Голову выше, дружок, не распускай нюни-то… Так, еще один шаг, еще одна ступенька, еще… Ты не имеешь права на страх! Тебя все видят, все. Они смотрят на тебя, тысячи глаз, и все они никак не могут понять, что ты творишь… Вот и хорошо, что не понимают. Вот и хорошо. Вперед, Холодов, вперед! Только не останавливайся. Еще сто тридцать ступеней… Давай, шагай, маленький человек на такой большой лестнице».

Он помахивал рюкзаком, в котором лежали лекарства и чемоданчик с хирургическими инструментами, помахивал призывно, чтоб и сомнений ни у кого не осталось, что он тот самый, кого они так долго и так тщетно искали. Вокруг просыпался от волшебного сна фантастический город, улицы теперь были битком набиты людьми. Они стояли и на крышах, и во дворах, толпились в маленьких садиках, забили до отказа огромную площадь перед храмом.

Ступенька, еще ступенька… Холодов, не смей трястись! Ты должен так спуститься по этой растреклятой лестнице, как будто ты — завоеватель Мерое.

И плевать, что твое сердце заходится от ужаса, а пот застилает глаза.

Со всех сторон раздавались удары гонгов, гудели бронзовые изогнутые трубы. На огромной площади перед храмом выстроились солдаты… с высоты они казались бескрайним черным ковром.

Медленно, шаг за шагом, спускался по лестнице Алексей Холодов. «Если я доберусь до площади, — думал он. — Считай, что почти победил. Если только доберусь…»

Последние ступени.

Перед ним вырос лес копий. «Не спешите, ребята, _ пронеслась отчаявшаяся от безнадеги мысль. — Только не спешите! Неужели же вы не видите этот рюкзак? В этом рюкзаке жизнь и спасение вашего Мин-Ра… и жизнь Ники. Подождите же… ради бога… подождите…»

На последней ступеньке лестницы его ждал Домбоно. Холодов понятия не имел, кто это, но расшитое золотом одеяние, дорогое украшение на голове и тот факт, что он один стоял на лестнице, что стена копий начиналась только метра через два за его спиной — все это яснее ясного говорило о высоком положении бронзоволикого человека. По рассказам Пашки, именно он, после таинственной царицы-богини Мерое, считался могущественнейшим человеком в этой фантастической стране. И даже хирургом, заряжающим своими руками наподобие электроэнергии железные ножи.

— А вы — смелый человек! — вместо приветствия произнес Домбоно.

Он и в самом деле говорил на оксфордском диалекте, вот это да, а ведь Холодов счел это глупой шуточкой Савельева.

— Мы уважаем мужественных людей, — Домбоно глядел поверх головы Алексея на рвущийся к небу храм, на святая святых своего города. — Вы ведь сами понимаете, что должны умереть.

— Ну, не будьте столь самонадеянны, — Алексей опустил рюкзак на последнюю каменную ступеньку.

Ноги совсем ничего не чувствовали, коленки дрожали от напряжения, пот стекал по лицу. Двести ступеней туда, двести сюда, крутые такие ступеньки… тут уж тренировками такие восхождения не назовешь, разве что спортивными амбициями, причем никому не нужными. Да и не занимался он никогда большим спортом, ну, немного лыжи, немного теннис, плавание… Смехота, да и только, это ж не четыре сотни ступенек, да еще в ситуации, когда смерть жадно дышит в затылок!

Он глянул на Домбоно сквозь почти непроницаемую завесу пота, словно налипшую на глаза.

— Попить-то дали бы, что ли… — с английской невозмутимостью попросил он. Раз уж в сказочном городе с картинки из детской книжки верховный жрец говорит по-английски, мы тоже продолжим эти страшноватые переговоры на языке туманного Альбиона.

Домбоно даже не шелохнулся.

— Кто вы? — спросил он. — Как нашли дорогу в Мерое?

— Благодаря случаю, удаче, интуиции, с божьей помощью, если хотите… Я и сам, честно говоря, не знаю. Я просто шел и все, назло… Я чувствовал, нутром чуял: где-то там должна быть моя Вероника.

— А, так вы искали эту госпожу? Значит, это не было случайностью?

— Нет! Ника — моя невеста. После того как весь мир был потрясен таинственным исчезновением русских туристов, я полетел в Судан. Мы все думали о террористах.

— Но мы не террористы.

— А кто это знает?

— Мы — мирный народ.

— Ну, с этим тоже можно поспорить, — Холодов смахнул пот с лица. «Тяни время, — думал он. — Раз уж тебя сразу на копья не подняли, тяни время. Говори, парень, говори, заговаривай им зубы! Каждое слово — это лишняя секунда жизни!» — Что-то ничего мирного я не вижу в том, что своих гостей вы держите в клетках.

— Скоро и вы там окажетесь, — насмешливо протянул Домбоно.

— А чего еще от таких, как вы, ожидать? — площадь была черным-черна от людей, они сгрудились так кучно, что и пошевелиться бы не смогли. — Конечно, вы можете меня повесить в клетке с другими за компанию, а потом еще и подарить богу дождя… но ведь это не поможет выздороветь принцу Мин-Ра. В результате его парализует, он будет страдать от ужасных болей и в один далеко не самый прекрасный день скончается в муках…

«Говори, Холодов, говори, — понукал он себя. — Даже если ты порешь чушь несусветную! Рассказывай медицинские страшилки, за которые в Питере тебя погнали бы из клиники пинком под зад! Распиши ему эту разнесчастную остеому как рак костей; дай понять, что побегут метастазы по всему телу, в мозг попадут — давай, сочиняй жутковатую сказку, Холодов… Здесь только слова могут быть гарантом выживания…»