Но все бесполезно. Нас усадили на заднее сиденье «газона». Вихляясь по разбитой дороге, авто подрулило к воротам в «колючке». Водитель вышел, закрыл их за собой, навесил огромный замок. А еще через десять минут мы оказались в отделении: типическая советско-российская ментовка, только здесь, на территории космодрома, в жилой зоне на «двойке», где мы вчера осматривали космический музей и домики Королева и Гагарина.

Полицаи во дворике и в коридорах отделения поглядывали на нас с равнодушным любопытством. Нас с Денисом разделили: меня втолкнули в кабинет с тремя столами, компьютерами и диваном. И хоть я уговаривала себя: «Ничего не случилось, я ничего не сделала преступного, и мне ничего не будет», – сердце бухало, и временами накатывала дикая паника. По крайней мере, хорошо, что я не в камере.

Зашел мужик в штатском, глянул исподлобья, протянул бумагу и ручку: «Садись, пиши!»

– Что писать?

– Как что? – хохотнул он. – Чистуху пиши. Чистосердечное признание то есть. «Я, такая-то сякая-то, являясь завербованным агентом американской разведки (или английской, или китайской, нужное указать), руководствуясь приказами своих заокеанских хозяев, пятого апреля сего года совместно с таким-то проникла на территорию режимного объекта космодрома «Байконур», имея целью осуществить шпионско-диверсионный акт…»

– У вас богатая фантазия, – сухо прервала его я. – Но я не шпионка.

– Да? Чем докажешь?

– Никому не интересны космические корабли тридцатилетней давности.

– Это ты ошибаешься… Ну ладно, пиши, зачем на самом деле лазила, – милостиво разрешил он.

– Может, обойдемся без протокола? Я вас отблагодарю. Так сказать, штраф на месте?

– Попытка дачи взятки должностному лицу при исполнении? Пишите, девушка, пишите.

В общем, нас промытарили в отделении еще часа два. И отбояриться от протокола не удалось ни мне, ни Денису. Наконец все тот же вертлявый штатский вернул нам паспорта. Назидательно сказал:

– С оплатой штрафа не затягивайте. Нарушение пропускного режима охраняемого объекта – от трех до пяти лет, то есть, ха-ха, тысяч. Вы когда, девушка, от нас отбываете?

– Завтра вечером.

– Что ж, скатертью дорожка. И больше вы сюда к нам вряд ли пропуск получите. Да и вы, гражданин Телегин Денис Валерьевич, сомневаюсь, что сможете когда-либо теперь на территорию космодрома въехать. Накроется весь ваш здешний бизнес медным тазом. На Восточный придется вам с вашим экскурсионным бюро ехать. Или на мыс Канаверал.

Когда мы вышли из ментуры, Денис был мрачен. Еще бы, ему наше происшедшее грозило крупными неприятностями.

– Я этого так не оставлю, – пробормотал он. – У меня и в ОВД местном, и в ФСБ связи есть. Договорюсь! Спустят дело на тормозах!

– Извини, что я тебя подбила на это дело.

– Ерунда, я ведь сам предложил. Очень хотел тебе «усыпальню богов» показать.

– А второго «Коршуна» там, в этом вашем МИКе, и вправду нет… Фотик тебе вернули?

– Да, вот только карту памяти всю стерли. Доказательств теперь никаких больше нет.

– Ничего, если следователи приедут, увидят ведь недостачу. «Коршун» – не иголка.

Мы пешком дошли до музея на второй площадке, а там Денис договорился с шофером очередного туристического микроавтобуса, и нас подбросили до его машины, оставленной неподалеку от «сооружения номер восемьдесят».

И снова – тридцать километров назад по байконурской пустыне. И довольно горькое чувство: неужели я вижу это последний раз? И теперь – больше никогда?

И Дениса – тоже?

А когда мы проезжали КПП на выезде с космодрома, охранник, как обычно, взял в руки Денисов пропуск, лежащий за ветровым стеклом, сунул его себе в папочку и равнодушно произнес:

– Приказано изъять.

* * *

Мы с Денисом заехали в мою гостиницу. Я быстренько переоделась, взяла свой сотовый, и мы отправились пешком в близлежащее кафе – на Арбате. То самое, где праздновали запуск. Кормили там хорошо, а аппетит мы, несмотря на все перипетии, нагуляли отменный. Но Денис был задумчив. Еще бы, столько неприятностей! Чего доброго, он решит, что я ему проблемы приношу.

Когда ели салаты, он сказал:

– А ведь я нашел его.

– Кого?

– Того чувака, что Талгату показания давал. Ну, того, которого он на космодроме со спины снимал. В шапке песцовой.

– И как ты его узнал?

– По той шапке как раз. Сегодня после визита в Следственный комитет поглядел с утра местные паблики соцсетей. И нашел по фоткам этого мужика.

– И кто он?

– Какой-то Корчнев, Юрий Яковлевич. Тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. Отставник. Вот и адрес его нагуглил. Улица Янгеля, дом ***, квартира девять. Сходим?

– Мало тебе неприятностей?

– Ох, не знаю. Что-то взыграло ретивое. Я эту контору, честно говоря, Главкосмоупр, давно ненавижу. Жулики там все и воры. Раньше я что? С ними работал, от них зависел. А теперь, если они меня из бизнеса, судя по всему, все равно выкинут, – почему б не устроить им на прощанье козью морду? Не хлопнуть, так сказать, дверью? Да так, чтоб они там все вверх тормашками полетели – да на нары?

– Талгата убили, – напомнила я.

– А меня так просто голыми руками не возьмешь. Вдобавок такая удача – вы здесь оказались. Я погуглил, действительно, деды твои – большие люди в этом мире. Владислав Дмитриевич Иноземцев – доктор технических наук, профессор, в королевской фирме тридцать лет проработал, в Бауманке до сих пор преподает. И Радий тоже в Голицыне-два служил, а оттуда всем нашим военным космосом управляют, орбитальной группировкой. И бабушка Галина Иноземцева – реально из первого женского отряда. Она ведь и с Валентиной Самой Первой знакома?

– Еще как! И дружит!

– Я к тому, что, если ты их подключишь, вы бы могли историю эту гласности предать и Главкосмоупр закопать. Поэтому пойдем – может, этот самый Кочнев и нам чего-то расскажет.

Если честно, мне было все равно, чем заниматься с Денисом – лишь бы рядом с ним. Да и что тут вообще делать, на Байконуре? Памятники советские осматривать? Королеву, Гагарину, Рязанскому, Шубникову, Пилюгину? Коньяк пить? А ведь у меня остается всего один день, не считая огрызка сегодняшнего, и потом мы простимся с городом с этим и космодромом навсегда. Да и с Диней, наверное, тоже.

Он церемонно произнес:

– Позволь тебя угостить, – и сделал знак официантке.

Подошедшая официантка, видимо, знакомая Дениса – да тут все были друг с другом знакомы – спросила его, слышал ли он новость.

– Какую?

– Талгата Мусабаевича убили. Зарезали в собственной квартире.

– Да, я слыхал. Ужас какой.