«Для меня было также совершенно очевидным, что если народы Европы станут разменной монетой, то именно евреи, как истинные преступники в этой кровавой борьбе, будут нести за это ответственность. У меня не оставалось ни капли сомнения в том, что за это время не только миллионы детей европейских арийских народов умрут от голода, не только миллионы взрослых людей найдут смерть, не только сотни тысяч женщин и детей сгорят и погибнут под бомбежками в городах, и истинный преступник не искупит своей вины, даже с помощью самых гуманных средств».

Несмотря на фатальный исход конфликта, спровоцированного и развязанного его агрессивной политикой, Гитлер не жалеет ни о чем.

«После шести лет войны, которая, несмотря на все неудачи, однажды канет в историю, как большинство славных и доблестных проявлений жизненных устремлений нации, я не могу покинуть город, который является столицей Рейха. Поскольку сил осталось слишком мало, чтобы оказать дальнейшее сопротивление вражескому наступлению в этом месте, и наше сопротивление постепенно ослабевает, поскольку солдаты, введенные в заблуждение, испытывают недостаток инициативы, я бы хотел, оставаясь в этом городе, разделить свою судьбу с теми миллионами других людей, кто добровольно решил поступить таким же образом. Кроме того, я не желаю попадать в руки врага, который ожидает нового спектакля, организованного евреями ради удовлетворения истеричных масс.

Поэтому я решил остаться в Берлине и добровольно избрать смерть в тот момент, когда я пойму, что пост фюрера и канцлера нельзя будет далее сохранить».

Во второй части своего завещания он официально подтверждает свои решения о снятии со всех постов Гиммлера и Геринга, которых он клеймит позором. «Геринг и Гиммлер, совершенно независимо от их предательства по отношению ко мне лично, нанесли неизмеримый ущерб стране и всей нации, ведя тайные переговоры с врагом, которые они проводили без моего ведома и против моих желаний, и незаконно пытались присвоить себе власть в государстве».

Затем он назначает своего преемника на пост главы Третьего рейха – это гросс-адмирал Дёниц. Но он получает не звание фюрера, а звание президента Рейха. Что же касается Геббельса, то он становится канцлером. Всего дюжина министерств распределена между последними, кто сохранил ему верность, не говоря уже о штабах сухопутных, воздушных войск и военно-морского флота. Столько воображаемых постов и должностей в государстве и нацистской военной машине, которые находятся на грани гибели.

В заключение своего политического завещания Гитлер дает последний совет: «Прежде всего я поручаю руководителям нации и тем, кто им подчиняется, тщательно соблюдать законы расы и безжалостно противостоять всемирному отравителю всех народов – международному еврейству».

Траудль Юнге только было собиралась закончить, как ее прерывает сильно взволнованный Геббельс. Он только что узнал о своем назначении канцлером. Он бурно и категорически отказывается, потому что это означает, что он должен пережить своего хозяина. Такого быть не должно.

Рискуя еще больше осложнить задачу секретарши, глава немецкой пропаганды решает тут же продиктовать ей свое собственное завещание. «Моя жизнь не имеет смысла, если фюрер умрет, – со слезами на глазах диктует он. – Печатайте, фрау Юнге, печатайте то, что я Вам сейчас продиктую». И снова в том же, нацистском, стиле.

Речь идет о его преданности Гитлеру и решении не пережить падение национал-социализма в Германии. Он говорит о том, что вся его семья охвачена желанием умереть. «Борман, Геббельс, а также сам фюрер постоянно заглядывают, чтобы узнать, закончила ли я печатать, – рассказывает Траудль Юнге. – В конце концов, они почти выхватывают из ролика печатной машинки последний лист бумаги, возвращаются в конференц-зал и подписывают все три экземпляра…»[35]

Было 4 часа утра, когда Геббельс, Борман и генералы Бургдорф и Кребс подписали политическое завещание Гитлера в качестве свидетелей. Три копии вручаются трем фельдъегерям. У каждого из них трудная и опасная миссия: вывести драгоценный документ за пределы Берлина. Один – гросс-адмиралу Дёницу на севере страны, другой маршалу Шернеру, командующему Центральной группой войск германской армии, отступившей в Чехию, и последний – в генеральный штаб нацистской партии в Мюнхене.

Изнуренный фюрер отправляется прилечь. Его отдых будет кратким.

Новая атака советских войск на бункер будит его в 6 часов утра. Вокруг него раздаются громкие крики, кое-кто из обитателей подземелья уверен, что канцелярия уже в осаде. Запасной выход убежища находится под огнем пулеметов. Долго ли он продержится? Гитлер смотрит на ампулы с цианидом, которые всегда носит с собой в кармане. Его гложет сомнение. Не Гиммлер ли подсунул их ему? А если это ловушка? Ведь достаточно подменить смертельный яд сильнодействующим снотворным, как он, фюрер, будет схвачен живым его врагами. Чтобы убедиться, что яд будет действовать, как надо, он хочет проверить его на ком-нибудь. Но на ком?

Это будет его собака, преданная Блонди. Его немецкая овчарка, которую он так любит. Чтобы заставить ее проглотить ампулу с ядом, потребовался ветеринар канцелярии. Собака яростно сопротивляется. Потребовалось несколько человек, чтобы держать пасть открытой и клещами раздавить в ней ампулу. Скоро у Блонди начинаются судороги, и после нескольких минут чудовищных страданий она подыхает на глазах своего хозяина. Гитлер молча смотрит на свою питомицу. Теперь он уверен: в ампуле точно цианид.

Обитателям бункера не удается настроиться на ожидание верной смерти, не сделав попытки спастись бегством. Но на это прежде всего нужно получить разрешение Гитлера. Иначе можно быть уверенным, что получишь от гестапо пулю в голову. Несколько молодых офицеров получают зеленый свет от фюрера. «Если вы встретите Венка наверху, – просит он их, – скажите ему, чтоб он поторопился, иначе мы погибнем». Полковник люфтваффе Николаус фон Белов тоже решил испытать свой шанс. Он покидает бункер в ночь с 29 на 30 апреля и направляется на запад. Ему вручены два письма. Одно от Гитлера к фельдмаршалу Кейтелю, другое от генерала Кребса генералу Йодлю. Так же, как накануне Ханна Рейч, едва выбравшись из рейхсканцелярии, фон Белов сжег оба послания. Из опасения, что они могут попасть в руки врага, объяснил он. Но скорей всего, чтобы скрыть, кто он, если его арестуют русские.

В конце концов его схватят англичане, но это будет много позже, 7 января 1946 года. Во всяком случае, война была проиграна – объяснит он во время допроса британским военным. А тогда какое значение имеют эти письма?! Однако прежде, чем уничтожить их, фон Белов все же потрудился ознакомиться с их содержанием. И по памяти он передаст их содержание Британскому бюро разведки (секретная военная служба) в Берлине в марте 1946 года.

Вот что, по словам фон Белова, Гитлер писал фельдмаршалу Кейтелю: «Битва за Берлин подходит к концу. На других фронтах также скоро наступит конец. Я скорее покончу с собой, нежели сдамся. Я назначил гросс-адмирала Дёница своим преемником в качестве президента Рейха и главнокомандующего вермахтом. Я жду, что вы останетесь на своих постах и окажете моему преемнику такую же ревностную поддержку, какую оказывали мне […] Усилия и жертвы немецкого народа в этой войне были столь велики, что я не могу себе представить, что они были напрасны. Конечная цель остается прежней: завоевать территории на востоке для немецкого народа». Гитлер ясно дает понять свое решение покончить с собой. Как метко замечает британский офицер, подписавший протокол допроса фон Белова, ничто не доказывает, что Гитлер действительно писал такие слова. Но «они совпадают с другими доказательствами, полученными из других источников».