Вася достигла конца улицы и уже собралась было повернуть обратно, как вдруг заметила, что дорога уходит немного вправо. Здесь уже был не асфальт, а широкая, крепкая гравийная дорога, борщевик по ее обочинам тоже тщательно скосили. Кроме дома Ангелины это было единственное место в деревне, где с ядовитым сорняком боролись.

Немного подумав, Вася сошла на гравийку и пошла по ней. Впереди виднелся высокий добротный кованый забор с кирпичным основанием. Стоил он бешеных денег, это понимала даже совсем не разбирающаяся в строительстве Вася. Из-за высокого забора виднелся второй этаж дома, выстроенного с той же основательностью. Его красная крыша пламенела, слепя глаза, несмотря на то что день был отнюдь не солнечный. Вася отметила деревянные стеклопакеты, кованый, невиданной красоты дымник на печной трубе, кованые же фонари на стене. Этот дом так сильно отличался от остальных, которые она успела увидеть в деревне, что Вася невольно замедлила шаг.

Дождь хлынул внезапно. Она даже не успела заметить, что серые тучи, лениво перекатывающиеся по небу, собрались в черное, враждебное ядро. Хляби небесные разверзлись, и на Василису упал столб воды. Для пущего эффекта в небе загрохотало, и ярко-белая молния на миг осветила округу почище фейерверка на городском празднике.

Взвизгнув от неожиданности, Василиса повернулась и припустила обратно к дому. Но будучи девушкой неспортивной, быстро запыхалась и решила не бежать, поскольку уже все равно вымокла с ног до головы. Чертыхаясь и кляня себя за непредусмотрительность, она уныло побрела по гравийной отворотке, надеясь, что не простудится.

Впереди взревело. Звук был не похож на гром, но такой же яростный и страшный. С дороги на огромной скорости вылетел мотоцикл, на котором сидело чудовище. С перепугу Вася даже не сразу поняла, что это человек, одетый в длинный прорезиненный плащ с капюшоном, мотоциклетные очки, закрывающие пол-лица, краги до локтей и грубые высокие ботинки на толстой подошве. Обдав ее запахом гари, каплями дождя и какофонией звуков, чудовище пролетело мимо, быстро скрывшись за стеной дождя.

«Спасибо, что не задавил, – испуганно подумала Василиса. – Вот тебе и тихая деревня. Носятся как угорелые. А видимость-то нулевая почти».

Стараясь идти по самой кромке дорожки, она добралась до улицы, повернула в нужную сторону и, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы избежать скрытой в пелене дождя опасности, ускорила шаг.

Естественно, что поворот к дому Ангелины она проскочила. Вася поняла это только тогда, когда перед ней выросло крыльцо магазина. Немного поколебавшись, она решила зайти внутрь, чтобы переждать дождь. И тут же пожалела об этом. В магазине было полно народу. Василиса узнала мрачную старушку, устроившую ей форменный допрос у церкви, а также ее подругу, которая посоветовала попроситься на постой к Ангелине.

– Ну что, пустила тебя Ангелина? – спросила она, тоже узнав девушку.

– Да, спасибо вам за совет, я хорошо устроилась, – ответила вежливая Вася.

– Да уж и не на чем. Было бы за что спасибо, – отозвалась старушка. – У Ангелинки, конечно, к хозяйству рука легкая. У ей и в доме чисто, и сытно. Она смолоду такая была, как и папаша ее, царствие ему небесное. Аккуратисты.

– Ага, – язвительно проговорила мрачная, интеллигентного вида старушенция, вступая в разговор. – Уж ты, Александра Владимировна, расхвалишь – не остановить. Тебя послушать, так Ангелина наша – святая просто. Ты рассказала бы лучше, как ее муж с любовником застукал прямо на семейной кровати. Приехал раньше положенного, не ждала она его в этот день. А она в кровати с лесничим нашим кувыркается.

– Да брось ты, Наташка, – первая старушка даже руками всплеснула от огорчения. – Ну что за язык у тебя такой, вот без костей прям! Это ж когда было-то? Уж лет тридцать прошло, а все ей этот грех вспоминаешь. Уж старухи обе, какой полюбовник?

– Не тридцать, а двадцать пять. Да и грех этот не имеет срока давности. Муж-то ее с горя повесился, – сообщила мрачная старушенция Василисе. – Как их увидел, так выскочил из дома, побежал по улице как оглашенный, да в поле, да потом в лес. Полдня его не было. А вечером вернулся, пошел в баню, она-то думала, топить, глядь в окно, а дымка-то все нет и нет. Пошла посмотреть, что он там, сердешный, такого делает, а он в петле висит. Так и не откачали. В дому-то чисто у нее, это да. А душа грязная. Весь род у них такой. С черной душой.

– Брось, говорю! – миролюбивая Александра Владимировна даже голос слегка повысила. – Прекрати гадости о человеке говорить! Нормальная Ангелина баба. В молодости все не без бревна в глазу были. Это уж сейчас грешить здоровье не позволяет, так что, Наташка, не гневи бога. А ты, деточка, – она улыбнулась Василисе, и улыбка ее была так светла, что Васе показалось, будто мимо ангел пролетел, – не слушай никого. Хозяйка у тебя хорошая, аккуратная и хлебосольная. Ты уедешь, она останется, так что не надо в душу черные мысли о человеке пускать.

– Не буду, – пообещала Вася и выглянула в окно.

Дождь кончился, робкое солнце, немного стесняясь, уже начинало отражаться в лужах, целомудренно прячась в покрывало из туч при бросаемых на него нескромных взглядах. Попрощавшись со старушками, Василиса вышла на улицу и припустила в сторону дома, мечтая переодеться в сухое.

Ангелина накрывала на стол.

– О, пришла, гулена! – приветствовала она свою гостью, которая неловко топталась в дверях, снимая промокшие кроссовки. – Что, под самый дождь попала? Хорошо еще, что града не было, а то у нас тут такой град бывает, с куриное яйцо, что синяки остаются. Беги, раздевайся, а хочешь, так шуруй сразу в баню, я протопила, заодно согреешься. А потом ужинать будем.

Вася вспомнила рассказ неприятной тетки Натальи про то, что в бане повесился муж Ангелины. Раздеваться догола там, где произошла трагедия, ей было неприятно. Настолько неприятно, что Василиса даже передернулась.

– У-у-у-у, вижу, не зря погуляла. Сплетни нагуляла, – протянула Ангелина. – Вот что за люди! Любимое занятие – кости всем перемыть. Не суди, девка. В жизни всякое бывает. Каждый грех в свое время случается. И не обойти его никак, не перепрыгнуть. Что суждено на роду, тому греху и бывать. А в баню сходи. Не та это баня, где Колька мой повесился. Та спустя два года сгорела. Эту я уже заново отстроила. Так что иди мыться, не бойся. Там покойников не бывало.

– Покойников я не боюсь, я врач, – призналась Вася. – А за предложение спасибо. Сейчас сухую одежду возьму и схожу попарюсь. А то действительно замерзла.

– Покажу тебе сейчас, как там все устроено, – Ангелина отставила тарелку с картошкой и направилась к двери.

– Да не надо, тетя Ангелина, я разберусь. Я парильщица со стажем. С детства, – засмеялась Вася.

Разлегшись на верхней, самой жаркой полке хорошо протопленной бани, она водрузила себе на лицо замоченный холодной водой сосновый веник, который нашелся в предбаннике, с удовольствием оглядела лежащие в тазу с кипятком веники березовые, представив, как вволю нахлещется горячей березовой кашей, закрыла глаза и расслабилась.