Переехав в город, бабушка привезла старый чемодан с собой. Вася голову могла отдать на отсечение, что, когда она в последний раз была у мамы, чемодан лежал на шкафу в прихожей. Их монета, непонятно называемая бабушкой «наследием Багратиона», была в целости и сохранности, но сейчас на Васиной ладони лежала точно такая же.

* * *

Как причудлива память!

Один только взгляд, брошенный на выцветшую фотографию, где бабушка ведет тебя, сердитую и насупленную, из «Детского мира», – и вот уже ты физически ощущаешь детское свое горькое разочарование от того, что купили тебе не вожделенную немецкую красавицу-куклу, а всего лишь бежевого плюшевого медведя.

Мало того, ты начинаешь чувствовать тот особенный, ни с чем не сравнимый запах, который стоял в этом волшебном магазине, куда ты в свои пять лет входила, затаив дыхание.

Ты гладишь старую фотографию, и под пальцами твоими не чуть скользкий глянец снимка, а толстый, немного колючий драп бабушкиного пальто, за которое ты доверчиво держишься в автобусе.

А в другой руке у тебя пакет с медведем, и, несмотря на то что еще пять минут назад ты была совсем не рада покупке, ты уже представляешь, как дома нетерпеливо сорвешь с пакета ленточку и посадишь медведя на диван, и он будет твой, только твой, и вечером он ляжет с тобой спать, и ты всю ночь будешь прижиматься к его теплому плюшевому боку.

Ты помнишь, как жарко тебе было в толстой черной искусственной шубе шагать от остановки в предвкушении более близкого знакомства со своим медведем. Как было мокро и горячо волосам под двумя шапками – маленькой, белой, связанной из некусачих хлопчатобумажных ниток, и большой, шерстяной, ярко-зеленой, с вывязанным сложным узором. И как ты жалела, что у медведя нет шапки, и размышляла, удастся ли уговорить бабушку связать ему ее из разноцветных остатков ниток, или ему так и ходить с босой головой.

И хрусткий снег под резиновыми калошами, надетыми на валенки, и желтый мех бабушкиного воротника, и ее хорьковая шапка, немного потертая в том месте, где она соприкасается с воротником, становятся такими реальными, словно и не было после этого похода в «Детский мир» почти сорока лет.

Куда делся тот медведь? Долго ли им играли? Не помнится. Все-таки как причудлива память!

Наши дни

Аккуратно очистив монетку от налипшей на нее влажной земли, Вася спрятала ее в кармашек шорт и побрела обратно, к оставленному рюкзачку и пакетам с земляникой и грибами. Сердце ее учащенно билось от понимания важности находки. Монета, скорее всего, имела отношение к убийству Вахтанга, хотя Вася и представить себе не могла, какое именно.

Монета была из далекого прошлого, и разгадка преступления, видимо, тоже крылась в прошлом. Том самом прошлом ее семьи, о котором ей ничего не было известно.

«С бабушкой бы поговорить, – в который уже раз за последние дни тоскливо подумала она. – Ну почему я, раззява, никогда не спрашивала у нее о прошлом деда, о том, откуда взялась у него эта монета, у кого еще могла быть точно такая же! Какие такие тайны скрывает наша семья, что о них не принято говорить вслух? Кто мой отец? Мама не хотела говорить на эту тему, а я и не настаивала. Дура, ей-богу, дура!»

В кустах раздался треск, но она не обратила на него внимания, увлеченная своими мыслями. До места убийства оставалась всего пара шагов, Вася уже видела между деревьями свой рюкзачок и невольно ускорила шаг, подстегиваемая тайной, которая пока не имела разгадки. Монета сквозь джинсовую ткань жгла ей кожу, как будто была раскалена.

Треск повторился, Василиса, нагнувшись к рюкзачку, инстинктивно повернула голову в сторону ломающихся сучьев и обомлела. Из кустов на нее смотрел здоровенный кабан. Это был взрослый секач, и Василиса с запозданием вспомнила, что, прочесывая территорию в поисках важных улик, к коим можно было отнести найденную монету, видела характерные кабаньи следы – острое раздвоенное копытце, но по беспечности своей не обратила на это внимания, как и на яму с водой, изрытую все теми же копытцами.

Для деревенской девчонки это было непростительно. Василиса лучше многих знала о печальных последствиях встречи с разъяренным диким вепрем, которые в большинстве случаев заканчивались серьезными травмами, зачастую даже несовместимыми с жизнью.

Сдерживая панику, разраставшуюся в груди как снежный ком, летящий с горы, она пыталась вспомнить, как нужно себя вести при встрече с кабаном. Лучше всего было незаметно скрыться, однако секач уже увидел ее и теперь, не двигаясь, отслеживал своими крохотными, налитыми кровью глазками малейшее ее движение.

Единственная мысль билась в голове у Василисы: нападет или нет. Задумай кабан спастись от нее бегством, у нее появлялся бы шанс. Реши напасть, шансов у нее не останется.

Бежать было бессмысленно. Василиса помнила, что кабаны бегают гораздо быстрее людей. Лучшее из всего, что она могла бы сделать, это залезть на дерево. Василиса медленно и неторопливо подняла голову к веткам того дерева, рядом с которым стояла. Пожалуй, они были расположены не очень высоко от земли, и она попыталась на глаз прикинуть траекторию своего движения: сначала подпрыгнуть и уцепиться руками за нижние сучья, потом подтянуть ноги к животу, затем попробовать закинуть их на сук. Последний раз она лазила по деревьям лет пятнадцать назад, но попробовать явно стоило.

Выстрел, раздавшийся из кустов, прозвучал так неожиданно, что Вася вздрогнула, потеряла равновесие и со всего маху шлепнулась на землю, так и не успев совершить спасительный кульбит.

В кустах, где стоял кабан, послышался визг, затем шорох и треск, и сидящая на земле с вытаращенными глазами Вася увидела, как тяжелая туша вепря рухнула на землю, подминая под себя ветки.

– Не бойтесь, он уже не причинит вам вреда.

Вася замотала головой, пытаясь понять, откуда сначала раздался спасший ее выстрел, а теперь доносился голос. В противоположной от секача стороне раздвинулись кусты, и из них выбрался высокий, довольно крепкий мужчина с седоватым ежиком на голове.

Солнце било ему в спину, так что черт лица было не разобрать. Василиса лишь отметила, что одет он был в летний вариант охотничьего костюма, распространенный в любой местности и продаваемый в магазинах «Охота и рыбалка». В ее родной деревне такие костюмы были практически у каждого мужика.

– Вас не учили, что, когда вы находитесь в незнакомом лесу, нужно громко петь? – спросил мужик, подходя и протягивая Васе руку, чтобы она смогла подняться.

– Петь? – Руку Василиса решительно отвергла и, собрав остатки гордости, поднялась с земли самостоятельно.

– Ну да, чтобы громкими звуками отгонять живность, притаившуюся в лесной чаще. Я, конечно, видел, что вы собираетесь залезть на дерево, и такое решение, честно говоря, очень похвально, потому что оно единственно разумное в данной ситуации, но было бы гораздо проще, если бы вы спугнули кабана заранее и не дали ему на вас выйти.