— Ты исправил? — У Касси закружилась голова. Она была… нет. Она попыталась вспомнить, когда у нее в последний раз были месячные, и не смогла.

— Это было просто. Мне нужно было только отладить уровень гормонов. — В его голосе звучала неприкрытая гордость. — Это не сложнее, чем держать тебя в тепле или защищать от арктической воды.

Касси наклонилась вперед, и ее вытошнило со всей силы, словно она хотела избавиться от зародыша в своем теле. Горло саднило от желчи, и она снова откинулась назад. Диафрагма болела от усилий. Она вонзила ногти в свой округлившийся живот и попыталась его втянуть, но у нее ничего не вышло. Он был упругим, точно мышца.

Медведь отошел на шаг, пока ее тошнило, и теперь стоял рядом, бросая на нее огромную тень.

— Ты… Ты разве не счастлива?

— Как ты мог так со мной поступить? — Он нарочно изменил ее молекулы, чтобы она забеременела. Не спросив ее, не сказав ей! — Этот «химический дисбаланс» был намеренным. Я принимала таблетки.

— Намеренным? Ты… Но как? — Он замотал головой. Настоящий полярный медведь. — Ты же сама хотела. Я спросил, уверена ли ты. Ты сказала, что да. Я думал, ты понимаешь.

Она почувствовала, будто тонет. Его слова топили ее. Он продолжал:

— Ты знала это с самого начала: мне нужны дети. Именно поэтому я искал себе жену. В мире должно быть больше мунаксари. Ребенок — будущий мунаксари — очень нужен миру.

— Я думала, ты… — Она чувствовала, что у нее внутри все так трясется, что она вот-вот развалится на куски. — Я думала, ты любишь меня. Ради меня самой. Не из-за…

— Конечно, я люблю тебя. Ты моя туваакван, моя жена, мать моего…

— Ты использовал меня. Ты даже меня не спросил. Ты просто… «исправил» меня.

А она ему верила. Она думала, что они команда.

Он подошел ближе.

— У нас будет ребенок. Мы принесем новую жизнь в мир. Ты разве не видишь, как это чудесно?

— Просто… просто оставь меня.

Касси толкнула его в грудь (пальцы погрузились в мех), и он вышел из ванной. Она заперла дверь перед его носом. Прижавшись к двери спиной, Касси соскользнула на пол. Тошнота накатывала, точно прилив. Ей хотелось вырвать из себя все внутренности. Включая сердце.

Он сказал через дверь:

— Я люблю тебя.

Ее вырвало на пол, и она заплакала.

* * *

Ему надо было вернуть все, как было. Вот так просто. Он может управлять ее молекулами; он может это исправить. Касси прогуливалась по саду, и снег хрустел под муклуками. Если он смог исправить «химический дисбаланс» и не дать ей замерзнуть в арктических льдах, сможет и вернуть все на круги своя.

Она нашла его среди розовых кустов. Он стоял, повернувшись к неугасающему солнцу, и не обернулся, когда она подошла. Касси сглотнула ком в горле. Он может это сделать, да. Но сделает ли? Она не знала. Он словно превратился в незнакомца; спрятался за черные глаза и молочно-белый мех. Она опустила взгляд и принялась изучать розы. Отражение Медведя колыхалось в янтарных и фиолетовых лепестках, сияющих от лучей низкого солнца.

— Ты выстрелила в меня, — сказал он. — Помнишь? Ты выстрелила в меня транквилизатором, и все же я женился на тебе. Ты когда-нибудь задумывалась почему?

Нет, до этого момента она над этим не задумывалась.

— Потому что ты выстрелила в меня. Потому что ты гналась за мной еще до того, как узнала, кто я такой; еще до того, как я осмелился тебе открыться. Ты была такой упрямой, такой несгибаемой, такой сильной. Не раздумывая ни минуты, ты рискнула жизнью, пытаясь догнать меня… И все это ради своей работы, ради отца, ради его станции и ради полярных медведей, — сказал он. Она уставилась на него, но он еще не закончил. — А потом? Ты была так отважна, что решилась выйти замуж за чудище, чтобы спасти женщину, которую никогда не видела. Такой великодушной, что смогла полюбить «ошибку природы». Такой умной, что смогла стать моим партнером, моим товарищем по команде, моей туваакван. По всем этим причинам я люблю тебя. Не за твои яичники или хромосомы; просто я знаю, что из всех существ в мире только ты подходишь мне.

Касси протянула к нему руку. Ей хотелось зарыться пальцами в мех и прижаться лицом к его шее. Но она остановилась. Она так отчаянно хотела ему поверить. Она тоже считала, что он ей подходит. Она думала, что он ее туваакван. Может, он был им до сих пор? Может, они просто не поняли друг друга.

— Если любишь меня, убери из меня это существо, — сказала она.

Он покачал тяжелой головой:

— Ты не знаешь, о чем просишь. Это не «существо».

Кто знал, что в ней вообще росло? Это не был человек; это был наполовину мунаксари. Из-за «странностей» Медведя, она даже не знала, что это означает. Она обхватила его руками за грудь:

— Как я могу тебе поверить? Ты ведь даже не разрешаешь мне на себя посмотреть.

Впервые за много месяцев ей стало любопытно, что же скрывает от нее тьма.

— Это ребенок, и он нужен миру. — Он повернулся к ней лицом. — Когда ты поймешь, как важен этот ребенок, ты будешь так же счастлива, как и я. Доверься мне. Все будет хорошо. Дай ему время. Ты увидишь.

Касси вглядывалась в его непроницаемые медвежьи глаза, но видела там только свое отражение, искаженное выпуклой линзой.

— Как давно я беременна?

— Ребенок должен родиться весной, после равноденствия.

Он знал уже по меньшей мере три месяца. Месяца! Наверное, он «исправил» ее в сезон спаривания полярных медведей; может, даже в первую ночь, когда они спали вместе. Ее снова затошнило, закружилась голова. Он лгал ей. Он использовал ее.

— Ты будешь матерью, — сказал он. — Мы сотворим свое собственное чудо.

Она не знала, как быть матерью.

— Я слишком молода, чтобы иметь ребенка.

— А я, видимо, слишком старый? — Он бросил взгляд вдаль, через ледяные поля. Печальным тихим голосом он добавил: — Я думал, что ты будешь так же счастлива, как и я. Наверное, я заблуждался. Я надеялся… как только оно случится по-настоящему, как только ребенок окажется в тебе, ты тоже будешь рада.

Она была счастлива. Была, пока все было, как было; или, по крайней мере, так, как все было по ее мнению.

— Ты ошибался.

— Я не хотел причинить тебе вред. Ты знаешь, что я бы никогда этого не сделал. Я не какой-то монстр, Касси. Ты ведь знаешь меня.

Ветер шумел в ледяной листве. Касси поежилась, а солнце продолжило свой путь по горизонту.

* * *

Ты ведь знаешь меня. Подтянув простыню к подбородку, Касси слушала, как он дышит. Она ощущала в груди напряженный комок боли. А знала ли она его? Ей казалось, что да. Но теперь… Он правда ею воспользовался? Или это было недопонимание? Был ли он тем человеком, каким она его считала? А был ли он вообще человеком?