На стене висели изящные занавески, но, похоже, их никогда не закрывали, что являлось минусом с точки зрения безопасности. Возможность наслаждаться видом — это прекрасно, но любой человек, купивший пропуск на подъемник, мог видеть, что происходит в доме, и имел полное право столько раз проходить мимо жилища Лукасов, сколько ему заблагорассудится.

Симона смотрела в окно, прижимая к себе Эллу. Лукас стоял рядом с ними, положив руку Симоне на плечо, и показывал на линию лыжных маршрутов. Когда Розалинда увидела, как они стоят, склонившись голова к голове, она резко остановилась, на лице ее мелькнуло какое-то спонтанное чувство — и тут же исчезло. Но что это было? Обида или злость?

Лукас услышал наши шаги и обернулся, слишком быстро отдернув руку.

Интересно…

— А, вот и ты, Чарли, — чересчур дружелюбно приветствовал он меня. — Устроилась?

— Да, спасибо, — ответила я.

— Вы, должно быть, проголодались в дороге, — сказала Розалинда, уже вернувшая на место свою безупречную маску холодной вежливости. У меня в духовке тушеное мясо по-брансуикски. Можем садиться есть, как только вы будете готовы.

Разговор за поздним обедом поначалу не клеился. Лукас изо всех сил старался играть роль радушного хозяина, но напряжение Розалинды передалось Симоне, а от нее Элле, как будто они были связаны проводами. Лукас словно не замечал этого и, похоже, ничуть не стеснялся разглагольствовать о своей первой жене в присутствии второй. Он лез из кожи вон, чтобы напомнить побольше деталей из детства Симоны: игрушка, которую она обожала, цвет обоев в ее детской, любимая книжка с картинками. Сперва Симона участвовала в этой игре «а помнишь ли ты» без особой охоты, но по мере того, как Лукас продолжал подбрасывать обрывки ее детства, которые она действительно помнила, невольно втянулась. И когда беседа потекла свободнее, атмосфера понемногу разрядилась. Даже Розалинда, хоть и по-прежнему сидела на стуле прямо, будто штык проглотила, уже не казалась такой холодной.

Мясом по-брансуикски хозяйка почему-то называла курицу с овощами и пюре. Хотя Элла придирчиво выбирала и отодвигала всю морковь, она была так голодна, что быстро опустошила тарелку и попросила добавки. В результате подливки у нее оказалось больше, чем она была способна съесть.

Я тоже налегала на еду и в основном помалкивала, довольная тем, что могу наблюдать, а не участвовать, несмотря на периодические попытки Лукаса втянуть меня в беседу.

— Чарли, а ты всегда хотела работать с детьми?

Этот вопрос, заданный Розалиндой, заставил меня с удивлением поднять глаза от тарелки. Он прозвучал так резко, как будто она знала, что я играла большую — либо меньшую — роль, чем та, которую я себе выбрала. Я забеспокоилась, уж не подслушивала ли она и впрямь мой разговор с Шоном.

— Не совсем, — ответила я, по возможности придерживаясь правды, — но, думаю, мне нравится заботиться о людях.

Надо сказать, прошлым летом я наконец призналась себе, что способна на поступки, выходящие за грань общественных норм, и чем скорее направлю эту особенность в конструктивное — и законное — русло, тем лучше.

Розалинда нахмурилась, что она делала часто, если ваш ответ ей не нравился либо она ожидала услышать что-то другое.

— А как вы познакомились с Симоной?

— Ее рекомендовал друг семьи, — вмешалась Симона, быстро улыбнувшись мне.

— Я думала, у тебя нет семьи — за исключением того, что теперь у тебя есть мы, разумеется, — сказала Розалинда, уголками губ улыбаясь мужу, и тот радостно заулыбался в ответ.

— Да, и это чудесно — неожиданно обнаружить, что у меня есть два близких человека, когда я ожидала — точнее, мечтала — найти хоть одного. — Повисла пауза, пока Симона осторожно подбирала слова. — Не могу дождаться, когда мы с Грегом сделаем тесты и сможем официально все оформить.

Она сообщила эту новость с эдакой искусной небрежностью, лучезарно улыбаясь им обоим и продолжая есть, как бы и не замечая, что Грег с женой замерли на своих стульях.

— Тесты? — переспросила Розалинда.

— ДНК, — пояснила Симона. — Полагаю, мы можем сделать их здесь?

Я украдкой изучала их лица, подавив желание зааплодировать, вскочить и обнять Симону за это неожиданное проявление благоразумия. Лукас обменялся взглядом с женой, слишком быстро, чтобы я могла уловить смысл их безмолвного диалога.

— Но разве необходимо идти на такие меры? — уточнила Розалинда, издав нечто похожее на придушенный смешок. — После всего, что Грег рассказал тебе?..

— О, ну это, разумеется, формальность, — беззаботно отмахнулась Симона. — Я имею в виду, я-то совершенно уверена, но мой юрист снимет с меня шкуру, если я не привезу с собой неопровержимое доказательство, — тем более что он, помимо прочего, обязан соблюдать интересы Эллы.

— Да, но…

Не успела Розалинда закончить фразу, как раздался звонок в дверь.

Розалинда испуганно посмотрела на мужа. Лукас слегка дернулся, будто порывался убежать и спрятаться. Зона столовой не полностью просматривалась снаружи через стеклянную дверь, но находилась довольно близко к ней.

— Я открою, — сказал Грег, но его улыбка, адресованная Розалинде, была натянутой. Лукас вытер рот салфеткой, бросил ее на стол и встал из-за стола.

Волей-неволей мы прислушивались к звуку его шагов по полированному деревянному полу, представляли, как порыв холодного ветра врывается в открытую дверь. И тут же до нас донеслись голоса. Только Элла, казалось, не обращала ни на что внимания — ни на звонок, ни на направление, которое принял разговор. Она была всецело поглощена сооружением замка из второй порции пюре и пыталась вырыть вокруг него ров для подливки.

У входной двери тем временем продолжался диалог Лукаса и какого-то мужчины, чей голос звучал глубже и холоднее. Я не могла разобрать слов, но мне показалось, что в тоне Лукаса сквозило напряжение. Он сказал что-то резкое и внезапно умолк, как будто это у него случайно вырвалось.

Взглянув на Розалинду, я отметила, как обманчив ее безмятежный вид: вилку она сжимала с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели. Я слегка отодвинулась от стола, машинально оценивая расстояние до ближайшего выхода на улицу, который находился за спиной Симоны и Эллы. Двойные двери выходили на открытую веранду (похоже, она окружала дом с трех сторон), оттуда ступеньки спускались в лес.

Еще одна дверь, ведущая на небольшую застекленную террасу, находилась у камина, позади и слева от меня. Когда мы только приехали, мне не понравилось это обилие входов, зато сейчас я радовалась разнообразию выходов.

В прихожей появился Лукас в сопровождении гостя. Справа от них находился кабинет, и, проходя мимо, Лукас попытался завернуть его туда, твердо сказав: «Заходи, поговорим», но мужчина продолжал двигаться в нашу сторону, чуть не задев протянутую руку Грега, как будто и не слышал этих слов. Когда они подошли к обеденному столу, Розалинда решительно встала, позволив незнакомцу поцеловать себя в бледную щеку. В этом жесте выразилось скорее подчинение, чем дружеская симпатия.