— Что с твоим животом?!

— Это от голода. Из-за… нападения, мне забыли принести ужин. И я забыла… после всего, — сообщаю, как можно поспешней.

Помню, как разозлился ри-одо в прошлый раз. А, чего ждать от этого мужчины я вообще даже представить не могу.

— Забыли, говоришь?

Несколько секунд он буравит меня изучающим взглядом. А потом отстраняется и плавным хищным движением поднимается с кровати. Даже не думая стесняться своей наготы и… очень возбуждённого состояния.

— Жди здесь, — приказывает коротко.

И уходит.

Добывать мне ужин, как вскоре выясняется.

Ещё возвращается А-атон. А Са-оир, перебросившись с ним парой слов, наоборот куда-то исчезает. Как мне показалось, в той стороне, где очистительный отсек.

Но к тому моменту, как появляется Чотжар с поздним ужином, уже оба брата о чём-то тихо переговариваются, расхаживая по соседней комнате. И наблюдая из спальни за расслабленными движениями двух хищников, красивых и жутких одновременно, я начинаю понимать, куда они по очереди могли ходить. И почему.

Чтобы пар спустить.

И не взять то, что хочется уже сейчас. Меня то есть.

За мной в спальню возвращается облачённый в один халат Са-оир. И, молча завернув в простыню, подхватывает на руки. Чтобы отнести к столу.

Всё это могло бы выглядеть заботой. Вот только я хорошо понимаю, что носятся они со мной не по доброте душевной. А всего лишь, как с хрупкой вещицей, которую нужно беречь, чтобы она хорошо выполнила свою задачу. И заботиться обо мне будут только до тех пор, пока я им нужна и не сопротивляюсь их желаниям.

Распирающий дискомфорт в одном месте очень наглядно напоминает, что им от меня нужно. И заставляет ещё острее прочувствовать, что я для них всего лишь подходящее средство решения их проблем. А с учётом того, что они не выбрали кого-то из своей расы, а приобрели для этого рабыню, то мне даже страшно представить, чем это всё может для меня обернуться.

Что ж. Это всё равно лучше смерти. Наверное. Выбора-то у меня в любом случае нет.

И пока что мне грех жаловаться. После ада у цинотов быть вещью моих хозяев не так уж и страшно. А прижиматься щекой к широкой мужской груди даже приятно. Можно тешить себя глупыми иллюзиями.

— Чотжар, разве я не приказал тебе следить за тем, чтобы Лина была накормлена и в безопасности? — слышу я холодный голос ри-одо, как только Са-оир со мной на руках садится за стол. — Или не достаточно ясно дал тебе понять, что эта землянка мне нужна? Может мне стоит проверить ещё раз, насколько ты предан?

Что происходит? Неловко поёрзав, и стараясь не морщиться от неприятных ощущений в пятой точке, я осторожно выглядываю из-под края простыни.

И вижу нага, застывшего навытяжку перед А-атоном. Бледного. И какого-то потускневшего до болезненной серости. Со стороны кажется, будто вот прямо сейчас его придавливает огромным прессом. Вон как дрожит. Кажется, ещё чуть-чуть и сломается. Рухнет на пол искалеченной грудой мяса..

А ведь безмолвный даже не способен оправдаться. Мало ли по какой причине он не выполнил приказ. Может, был занят чем-то гораздо более важным. На корабль ведь напали…

Последней каплей для меня становится вид крови, ручьями побежавшей одновременно из его носа и ушей. И тихий хрип, сорвавшийся с окровавленных губ.

Мне даже дурно становится. И сердце в груди грохочет, как сумасшедшее.

Дёрнувшись в руках Са-оира, я уже открываю рот… Сама не зная, что собираясь сказать. Но над головой резко раздаётся жёсткий приказ:

— Не смей!

И я замираю испуганной пичугой в сжавшихся стальным капканом руках. Чтобы с ужасом заметить, что теперь на меня смотрит и ри-одо. Холодно так. Пронзительно. Снова препарируя взглядом.

— Жалеешь его? — усмехается цинично. — Думаешь, тебя он бы пожалел?

— Не знаю. Просто… может у него была уважительная причина? — выдавливаю из себя. — Это всего лишь пропущенный ужин. А вокруг такое творилось…

Теперь на мне полностью сосредоточенно внимание всех трёх мужчин. И от этого хочется поёжиться. Особенно почему-то от тёмного взгляда безмолвного. В котором пополам с удивлением плещется гнев.

— Видишь, Чотжар? Тебя защищает хрупкая девчонка, которая сегодня едва не умерла от твоей халатности. Всё ещё думаешь, как под благовидным предлогом избавить меня от опасной двуличной твари, хитростью пробравшейся в мою постель? Сегодня ты не заметил сбой в настройках гравитационного поля. Что в следующий раз?

Что? Он пытался… избавиться от меня? Он так обо мне думает?

— Брат, что посоветуешь сделать с тем, кто едва не лишил нас будущей сэ-авин? — интересуется ровно ри-одо.

И наг сереет ещё больше, бросая потрясённый взгляд на меня.

— Хребет вырвать, — небрежно роняет Са-оир, заставляя меня похолодеть внутри. Не шутит ведь.

— Мне нравится твой совет, — оскаливается А-атон. — Вот только я этому хвостатому жизнью обязан. Думаю, мы накажем его по-другому.

— Зная твою изощрённость, полагаю, убить будет милосердней, — хмыкает темноволосый близнец.

Да и наг не спешит радоваться помилованию. Лишь смотрит напряжённо на А-атона, ожидая его решения.

— Чотжар, с этой минуты ты становишься личным хранителем и тенью нашей сэ-авин. Клятву дашь прямо сейчас, — обрушивает нам на головы свой приговор ри-одо.

Чувствуя себя оглушённой рыбой, выброшенной на берег, я растерянно смотрю на хозяина. А потом на змеехвостого. У которого тоже глаза на лоб полезли. И лицо на миг искажается гримасой отторжения и ярости.

Но вот мужчина берёт себя в руки и низко кланяется. Правда кулаки сжимает так, что хруст слышен.

А затем с достоинством выпрямляется. Подносит ко рту правую руку. И под мой придушенный вскрик, вонзает в запястье свои огромные клыки.

То, что происходит дальше, я воспринимаю уже с трудом. Всё больше уплывая в состояние полной апатиии и отупения. Как во сне наблюдаю за окровавленными пальцами змея, рисующего на своём лице, а потом на груди и предплечьях неизвестные мне символы, похожие на руны.

Смотрю, как, закончив, он поднимает взгляд на меня. И мрачно сжав окровавленные губы, ползёт ко мне.

— Дай ему правую руку, Лина, — приказывает мне Са-оир. И даже сам освобождает эту самую руку из-под простыни.

Чотжар нависает надо мной тёмной давящей громадиной. И протягивает руку, ладонью вверх. Ожидая, что вложу в неё свою.

— Ты должна сделать это сама. И этим подтвердить, что принимаешь его клятву и служение, — напутствует меня мой темноволосый хозяин.

— Можно… можно мне узнать, что это за клятва? — прошу жалобно, чувствуя, что ещё немного и просто потеряю сознание. Меня и так уже колотит и знобит.