Пролог

Катя не верила своим глазам. Вот не верила и всё.

Этот парень точно живой? Или это совершенная статуя какая-то? Она видела похожие в музее, правда все они были из мрамора или гипса, а здесь…

Но вот парень недовольно скривил губы, смерил её недоуменным взглядом, сощурил глаза, качнул головой…

Слава Богу! Живой! А то очень захотелось тыкнуть в него пальцем, кинуть что-нибудь или ущипнуть, в конце концов! В общем, проверить, из плоти и крови он или нет.

Пришлось сдерживаться, хотя зуд на кончиках пальцев не проходил и стал совсем невыносимым, но не могла же она подойти к этому совершенному творению и просто взять и ткнуть в него пальцем — в того, кто уже точно не манекен и не статуя — вон как хмуро смотрит на неё и губы сжимает!

Если бы сейчас Катя находилась в своём мире, то, чтобы описать внешность лорда Максимилиана Дарвига, к месту оказалась бы фраза: «Неотразим! Как с обложки журнала!»

Только какого-нибудь исторического, про мушкетеров, гвардейцев и других дворян из прошлого.

Потому что…

Это ж надо было родиться таким совершенством!

Высокий, стройный, подтянутый, широкоплечий, голубоглазый, с короткими тёмными волосами, идеально уложенными волосинка к волосинке, с правильными благородными чертами лица…

Даже с ямочкой на подбородке!

А тёмно-синий роскошный камзол на ладной фигуре сидел как влитой! И подчёркивал все её достоинства! Которых было бесчисленное количество…

Прям герой исторического кинофильма! В которого моментально влюбляются все девчонки!

В общем, Катя Найденова, землянка шестнадцати лет, она же леди Кэтрин Мэнсор в новом мире, решила, что лорд Максимилиан Дарвиг, её жених, выглядел просто сногсшибательно, и всё в нём было идеально.

Всё.

Кроме характера.

Потому что из-за его высокомерной и гордой натуры настоящая Кэтрин Червинг несколько дней назад покончила с собой.

— Кэтрин, со мной что-то не так? — молодой человек выгнул идеально-красивую тёмную бровь, смерил её недовольным взглядом. — Ты смотришь так, будто видишь меня впервые в жизни.

— С тобой что-то не так?! — искренне удивилась девушка, наконец вспомнив, как нужно дышать. — Боже! Нет, что ты! — замахала Катя рукой. — Я просто тобой любуюсь! — доверительно сообщила она и изобразила на лице такой неописуемый восторг, что молодой лорд почему-то снова подозрительно сощурил глаза.

— Скорее, это со мной что-то не так, — продолжила говорить землянка. — А с тебя, Максимилиан, нужно картины маслом писать. Или на конкурс красоты отправить. Неудивительно, что ты не захотел жениться на такой, как я, и решил разорвать помолвку, — мы стали бы странной парой, — Катя нервно хихикнула. — Красавица и чудовище! — фыркнула она.

Жених в совершеннейшем обалдении уставился на неё, хотел что-то сказать, но поперхнулся воздухом и стал кашлять.

И Катя прекрасно понимала почему. Прежняя мисс Кэтрин Червинг всегда молчала на встречах с женихом, слово лишнее боялась сказать, глазки от пола почти не поднимала.

Катя с грустью подумала, что теперь, увидев Максимилиана Дарвига, она хотя бы немного поняла молоденькую и робкую Кэтрин Червинг, которая отравилась из-за неразделенной любви, когда узнала, что этот красавец решил расторгнуть с ней помолвку.

И умерла.

А потом в её теле оказалась душа Кати…

Ну как поняла… Сама бы она, конечно, никогда не наложила бы на себя руки из-за таких глупостей, как расторжение помолвки, пусть и с таким неотразимым красавцем.

Что она не нашла бы себе другого парня? Нашла бы. И ещё лучше!

А вот робкая нежная девица из благородного семейства, ещё и…

«Как там о Кэтрин все говорят?.. — задумалась Катя. — А… с тонкой душевной организацией!.. Вот, точно!..»

Такая зефирная девушка могла и отравиться.

Хорошо, что сама Катя толстокожая, с крепкой нервной системой и совершенно не ведётся на смазливые мужские физиономии.

Нет, она могла, конечно, полюбоваться. Но и всё. Она же не дурочка, чтобы влюбляться в подобных экземпляров. Ещё и безответно.

— А красавица кто из вас? — осторожно поинтересовался малыш Николас, который, видимо, на всякий случай решил уточнить — правильно он понял Кэтрин или нет? Он вообще был очень любопытным мальчиком и часто задавал вопросы. И часто — правильные.

Катя сверху вниз посмотрела на младшего брата Кэтрин Червинг, который теперь стал её братом. Маленький лорд стоял рядом, держал её за руку и доверчиво заглядывал в лицо.

— Лорд Максимилиан, конечно. Хотя, он — красавец, а не красавица, — быстро поправилась Катя, заметив что лицо жениха замерзает на глазах, а красивые глаза темнеют от ярости.

Ох, он ещё и очень темпераментный! Не мужчина, а находка!

Для кого-то.

Не для неё, конечно.

Для неё вскоре он станет бывшим женихом.

— Тогда ты чудовище, Кэтрин? — с недоумением спросил Николас.

— Выходит, что так, — Катя безразлично пожала плечами.

— Макс! Картины! — вдруг взвыл Артур, старший сводный братец в новом мире. — Маслом! — не мог успокоиться он, даже не пытаясь сдержаться. — Конкурс красоты-ы-ы! Неужели я услышал, как кто-то тебе это сказал?! И кто? Девчонка!

— Заткнись, Арчи! — сквозь зубы гневно процедил лорд Дарвиг и всем своим ладным корпусом медленно развернулся к девушке.

— Кэти, ты в своём уме? — сквозь зубы процедил Максимилиан.

— Пока в своём, — тяжело вздохнула Катя. — Но, похоже, что я на верном пути к сумасшествию, — понизила она голос. — Потому что зря я вновь тебя увидела, Макс. Ох, зря! — Катя покачала головой с горестным выражением на лице. — Сердце снова всколыхнулось! — прижала она руки к груди, как в своём театральном кружке на земле. — На душе стало как-то… не очень спокойно! И теперь я снова буду переживать! И страдать! Из-за тебя!

Катя всхлипнула.

Понарошку, конечно.

Но как настоящая актриса.

Артур уже просто давился от смеха. Николас смотрел на неё во все глаза, не зная что делать, то ли смеяться, как старший брат, то ли плакать, уж очень сестру стало жалко.

Лорд Дарвиг уставился на девушку во все глаза — было похоже, что молодой человек совершенно не узнавал свою всегда тихую, милую, незаметную и молчаливую невесту.

Тёмными ресничками Катя захлопала вполне натурально и невинно, но явные бесенята в карих глазах с головой выдавали её. Поэтому маленький Николас почувствовал облегчение и решил не плакать, а улыбнуться. А Макс Дарвиг, поняв, что над ним… смеются, сухо и холодно проронил:

— Рано или поздно нам пришлось