Прием слабительного прекратили, и некоторое время несчастный Джованни лежал без сил, только охая. Но еще через день он почувствовал, что страшно хочет есть. Пожевал хлеб, потом попросил мяса, а к вечеру уже махнул рукой и уселся за стол, восстанавливать силы.

Графу было не до Лукреции, но оправдаться в глазах окружающих и своих собственных требовалось. Чего сбежал? Испугался отравления, это было достаточным оправданием. Но к чему Борджиа травить своего зятя? Все очень просто – Джованни мешал им, потому что… потому что… Лукреция любовница своего брата!

Вообще-то, Лукрецию в Пезаро помнили как вполне достойную и совсем не падшую женщину, она прилично вела себя, даже когда мужа не было дома, любовников не имела. Нашлись те, кто усомнился в такой версии своего графа. Джованни, которому отступать уже было некуда, принялся уверять, что так и есть. У Лукреции в Пезаро не было любовников? К чему они знатной донне, когда дома в Риме ждет красавец брат, и еще один брат… и вообще, сам понтифик, который, как известно, большой любитель женщин. Та красотка, что приезжала с донной Лукрецией, донна Джулия Фарнезе тоже любовница Папы Александра, это каждый римлянин знает!

Люди не всегда верят мелким сплетням, но если сплетня огромна, даже немыслима, переходит все разумные пределы, в нее верят вполне охотно. Конечно, чесать языки об инцесте понтифика с собственной дочерью опасно, можно и головы лишиться, а вот любовь Лукреции и Чезаре… о, это такая история… такая история… Они красивы, а потому любят только друг дружку, презирая остальных.

Сплетня увеличивалась, как снежный ком, обрастая новыми и новыми подробностями. Особенно старались те, кто ни Чезаре, ни даже саму Лукрецию в глаза не видел. Молва превратила дочь Папы в красавицу, заодно приписав ей невиданное распутство. Жители Пезаро словно забыли, что Лукреция вовсе не так уж красива, что она вполне добропорядочна и распутна не более чем любая другая супруга в их же городе.

Вообще-то, сплетня гуляла по Италии уже безо всякого участия жителей Пезаро, они давно забыли о семейных неприятностях своего графа, а молва о Лукреции и Чезаре продолжала обрастать гадкими подробностями. Знающих мельчайшие подробности о Лукреции и Чезаре нашлось столько, что казалось, будто любовники оповещали весь Рим, прежде чем соединиться в объятьях друг дружки.

Лукреция не могла поверить своим ушам:

– Никто не собирался убивать?! Но почему тогда ты говорил мне такие страшные слова?

Чезаре усмехнулся:

– Все получилось так, как я хотел. Твой муженек, узнав об этих замыслах, дал такого деру, что и прогонять не пришлось.

– Ты… мы почти стали мужем и женой!

– Почти или стали? Даже если стали, велика беда, перестанете. Он будет сидеть в своем Пезаро, боясь высунуть нос за крепостную стену, а ты свободна. Можешь снова приходить ко мне.

– Нет.

– Хорошо, не приходи, если не хочешь, – резкий ответ сестры чуть смутил брата.

– А… Его Святейшество знал о твоем замысле?

– В общем-то, да.

– Ты сломал мне жизнь.

– Глупости. Я избавил тебя от несчастного слизняка. Думаю, его действительно лучше было бы убить, а не пугать.

После ухода брата Лукреция бросилась писать супругу письмо. Она, торопясь, выводила слово за словом, горькие слезы капали на бумагу… Поверит ли в ее непричастность Джованни? Поверит ли в ее искренность?

Но главным в письме было не раскаянье в невольном участии в обмане, а новость о беременности! Прошло чуть меньше двух месяцев после бегства графа Пезаро, она и сама не была уверена до конца, но не могла не написать о своем состоянии мужу.

Поставив точку в своем спешном послании, Лукреция вдруг задумалась, как его переправить в Пезаро. Просто отдать или снарядить гонца значит выдать себя отцу и брату. Сказать Джулии тоже нельзя, она расскажет понтифику, тем более, после Пезаро отношения с Джулией у Лукреции испортились окончательно. Не имея возможности довериться отцу и брату, она вдруг оказалась совершенно одинока.

Лукреция решила попросить о помощи кардинала Асканио, он родственник Джованни, сможет переправить письмо в Пезаро. Она засунула письмо за корсаж и отправилась искать Асканио Сфорца. Но кардинала не оказалось в Риме. Расстроенная Лукреция едва не налетела на секретаря Папы Педро Кальдеса. Симпатичный молодой человек всегда был внимателен и доброжелателен. Лукреция подозревала, что он влюблен, но кто такой для нее Педро? Всего лишь секретарь понтифика, каких у Папы несколько.

Педро пришлось почти схватить Лукрецию за плечи, чтобы она не упала, потому что у юной женщины кружилась голова.

– Донна Лукреция, что случилось? Позвать вашу служанку?

Лукреция быстро сообразила, что если о ее состоянии или попытке написать письмо мужу станет известно отцу и тем более Чезаре, то разразится скандал, и быстро попросила:

– Нет, нет, ничего. Пожалуйста, не говорите никому, что мне стало дурно, поднимется ненужная суета.

– Позвольте вам помочь присесть где-нибудь.

– Да, пожалуйста.

Они действительно присели в сторонке и некоторое время сидели молча; почувствовав, что ей полегчало, Лукреция робко поинтересовалась:

– Как приходят в Рим вести с севера?

– Из Пезаро? Когда как. Если вам нужно что-то передать супругу поскорее, то я к вашим услугам, я завтра отправляюсь в Урбино и вполне могу заскочить в Пезаро, там недалеко.

Лукреция решилась:

– Я не хочу, чтобы о моем письме знал кто-либо, даже Его Святейшество.

– Да, донна Лукреция, для вас я готов на все.

– Вы отвезете письмо моему мужу тайно?

– Да, можете написать его. Клянусь, даже под пытками я не выдам этой тайны.

Лукреция ловко вытащила послание из-за корсажа и передала Педро, почему-то она доверяла этому секретарю, наверное, потому, что в его глазах всегда была любовь. Еще раз напомнила, что ни Его Святейшество, ни кардинал Валенсийский ничего не должны узнать.

Секретарь уехал, первые дни Лукреция с опаской косилась на Чезаре и постоянно ожидала вызова от отца. Нет, все спокойно, Педро действительно не выдал.

К тому времени, когда он вернулся, Лукреция уже твердо знала, что беременна. Теперь она с большим нетерпением ждала ответного письма от мужа, как должен обрадоваться Джованни, узнав сразу две такие новости: что у них будет ребенок и что его никто не собирался убивать. Лукреция написала мужу, что это была дурацкая шутка Чезаре, который просто решил их попугать и посмеяться. Она не очень представляла, как потом станет мирить мужа и брата, надеясь, что все обойдется, казалось, самое главное, чтобы Джованни вернулся. Тогда они объявят о будущем ребенке, и все будут счастливы! Лукреция не сомневалась, что понтифик будет совершенно счастлив, узнав о будущем внуке. Или внучке. И Чезаре тоже, как бы он ни презирал Джованни, ребенок примирит всех. Именно потому Лукреция пока скрывала свою беременность, тем более, переносила ее легко.