— Не только Саманта умеет держать себя в руках. И я тоже буду делать что хочу.

— Не стоит изливать на меня свой гнев. Я всего лишь твой подчиненный.

— Знаю, знаю. По телефону ты сказал, что выяснил что-то о ее отце.

Проблема заключалась не в Доннере и даже не в Саманте Джеллико. Чем ближе он узнавал девушку, тем усиленнее искал оправдания ее поступкам: у нее было трудное детство; она отдавала весь свой заработок бедным; кто-то путем шантажа заставил ее преступить закон. В то же время он понимал, что все это ерунда. Саманта стала воровкой, потому что ей нравилось это дело и она отлично с ним справлялась.

Чем бы ни занимался ее отец — а судя по реакции Кастильо, он успел совершить немало выдающегося за свою воровскую карьеру, — Саманта — очень сообразительная девушка. Если бы она хотела сделать иную карьеру, она бы ее сделала.

— Ладно. Я навел справки в спецслужбах и узнал, что некий Мартин Джеллико умер, отсидев пять из тридцати положенных лет в тюрьме строгого режима. — Том достал очередную папку и быстро пролистал ее. — Думаю, его поместили в тюрьму строгого режима, потому что из остальных он сбегал. Три раза.

— Чем он занимался?

— Воровал ценные вещи, причем по всему миру. Существует мнение, что он совершил в реальности гораздо больше краж, чем известно суду. Власти Рима и Флоренции составили совместное прошение об экстрадиции в 2002 году, которое впоследствии отозвали.

— Почему?

— Потому что в тот год он умер в тюрьме. Вскрытие констатировало сердечный приступ, — сказал Доннер. — Помнишь историю с неудавшимся похищением «Джоконды» два года назад?

— Это был он? Господи! — Внезапная догадка захолодила сердце Ричарда. — Это точно был он, а не она?

— Во всяком случае, это дело ему тоже приписали. Кстати, а сколько лет мисс Джеллико? Двадцать четыре, двадцать пять? Не думаю, что она занимается воровством с шестнадцати лет, Рик. Следователи подозревали, что в некоторых случаях он работал с напарником, но Джеллико так и не признался. Если это была она, то, надо отдать ей должное, это было непросто.

— Естественно.

— Рик, я серьезно. Они крали вещи у многих богатых и могущественных людей. И с тех пор об этих предметах искусства ни слуху ни духу: королевские драгоценности, картины Моне, бортовой журнал «Мейфлауэра».

Ричард откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Она сидела возле бассейна и крошила хлеб рыбам и уткам. Сказав, что восхищен ею, Ричард не покривил душой: дело было не в профессии Саманты, а в ее профессионализме и силе духа.

— Так вот, я хочу сказать, что когда все закончится и ты добьешься снятия обвинений, эта девушка не станет на путь добродетели.

— Хватит, Том.

— Когда она в следующий раз сворует что-нибудь, ты будешь виноват в этом.

— Том, прекрати. — Ричард сделал глубокий вдох. — Надо решать проблемы по мере их поступления.

— Хорошо, тогда взгляни вот на это. — Доннер протянул ему номер «Палм-Бич пост». — Страница три.

Ричард заранее знал, что увидит на этой странице: там всегда печатались фотографии богатых и знаменитых людей, приезжавших в Палм-Бич, и рассказывалось о том, чем они занимаются в городе. После развода Ричарда таблоиды по всему миру каждый день печатали его фотографии с разными женщинами, даже если они едва знали друг друга или просто переходили улицу в одно и то же время. После того как Доннер выиграл дюжину судебных исков, репортеры стали вести себя осторожнее. Правда, в течение последующих полутора лет его личная жизнь давала немало поводов для газетных публикаций. Развод не сделал из него монаха.

Фотография отличалась хорошим качеством, учитывая, на каком расстоянии от лимузина находился репортер. Доннер стоял, прислонившись спиной к машине, а Ричард с улыбкой на лице разговаривал с «таинственной незнакомкой», которая, слава Богу, была снята со спины.

— Не говори ей об этом.

— Я не собираюсь ничего ей рассказывать, ты сам это сделаешь.

Бросив последний взгляд на фото, Ричард закрыл газету и вернул ее Тому.

— Ясно, а теперь покажи отчет страховой компании.

Изучив предварительные цифры страховых выплат, они занялись подсчетом стоимости ремонта поврежденных стен и пола галереи, когда в дверь постучал Данте.

— Рик, Том, — сказал он, усаживаясь за стол и кивая в знак приветствия, — я сделал новое отк…

— Кроме каменной таблички, пропало еще что-то? — перебил его Ричард. Если украдено что-то еще, то правила игры с Самантой придется слегка изменить. Он начал доверять ей — во всяком случае, в том, что касалось ее отношения к работе. Если она солгала…

— Нет, пропала только табличка, но многие другие экспонаты сильно повреждены. Я…

— Подожди минутку.

Ричард встал со стула и подошел к окну. Больше ничего не пропало. Слава Богу. Странно, что он испытывал такое облегчение; Том правильно сказал — она причинила много вреда другим людям, но ему все-таки стало легче.

Ричард знал, что Саманту еще ни разу не арестовывали, но ему также был известен тот факт, что она совершила многое из того, в чем обвинял ее Том. Эта девушка действовала слишком профессионально для того, чтобы Ричард наивно поверил в то, что это ее первое дело. Какой смысл закрывать глаза на реальность?

Он открыл окно.

— Саманта!

Девушка бросила на него взгляд через плечо.

— Поднимись к нам!

Кивнув, она поспешно встала и исчезла на ведущей к дому тропинке. Все, что он так или иначе узнал о ней, может подождать. В конце концов, нужно уметь держать слово. Как он сказал Доннеру, надо решать проблемы по мере их поступления. Когда все закончится, можно будет подумать о том, что делать с Самантой.

Люди имеют полное право охранять свою собственность и испытывать неудовольствие от того, что кто-то пытается влезть туда без спроса. Этьен, конечно, отличался высокомерием и жадностью, но он прекрасно знал этот закон и последствия, которые могло повлечь за собой его нарушение.

Точно так же, как и Саманта. Тот факт, что из океана выловили его изрешеченное пулями тело, не означал смерть как таковую, пусть даже в воровской карьере. Это просто убийство, которое не является частью чьей-то игры. Кстати сказать, играть в последнее время стало довольно опасно.

— Ты выяснил новые подробности об Этье… — начала было Саманта, войдя в кабинет. Заметив третьего человека, она осеклась. — Вы, видимо, Данте.

Верный британскому воспитанию, Ричард встал, когда она вошла в комнату.

— Саманта, позволь представить тебе моего менеджера по предметам искусства, Данте Партино. Данте, это мой консультант по вопросам безопасности, Саманта Джеллико.

Господи, ну почему он всем называет ее полное имя? Ей это каждый раз было как ножом по сердцу.