– Так это все же убийство?! – заволновалась Луиза.

Борис понял, что сболтнул лишнего. Белявская и Мезенцев не сводили друг с друга глаз. Женя и Луиза озадаченно переглянулись.

– Мы практикуемся в написании статей для «Полуночного экспресса», – пояснила Степанова. – И этот материал станет хорошим…

– Не станет! – жестко отрезал Борис Макарский. – Идите отсюда подобру-поздорову, пока я не позвонил вашей директрисе. Докатились! В полицейский участок приходят школьницы и расспрашивают меня о расследовании чрезвычайного происшествия!

– Но вы же сами не знаете, с чего начать! – возмутилась Женя Степанова. – Я же вижу, как вы растеряны!

– А вы знаете, можно подумать, – рассмеялся Макарский.

– Да хотя бы с черных орхидей! – сказала Женя. – Это ведь такой редкий цветок. Не думаю, что в Клыково много мест, где их можно раздобыть.

В полицейском участке повисла тишина. Борис ошарашенно уставился на девушек. Владимир Мезенцев тихо рассмеялся.

– А ведь правда, Борис, – сказал он. – Хоть ты и говоришь, что сам справишься, но об этом ты точно не подумал.

– Я собирался заняться этим в ближайшее время! – вконец рассердился старик. – А теперь проваливайте отсюда и не мешайте мне работать! Евгения, спасибо, что пришли. Владимир, отправляйся домой и лечись. Виктор, вышвырни отсюда этих сумасшедших девиц, пока я сам ими не занялся!

Борис Макарский вернулся в кабинет и громко захлопнул за собой дверь.

Виктор, едва сдерживая смех, указал Жене и Луизе на выход. Пришлось им подчиниться. Мезенцев и Белявская вышли следом.

– Вот и узнали новости, – недовольно произнесла Луиза. – Права была моя бабушка, когда говорила, что мне, чтобы опозориться, достаточно на улицу выйти.

– Ну и ладно, – отмахнулась Женя. – Сами все выясним. Про цветы я совершенно случайно ляпнула, а ведь это отличная идея. Моя бабушка занимается разведением тропических цветов! Уж об орхидеях ей все известно! И о том, где можно достать цветы черного цвета, думаю, она тоже знает. Поговорим с ней! Я сейчас же позвоню и договорюсь о встрече.

Девушки воодушевленно переглянулись и припустили бегом. Евгения Белявская с улыбкой посмотрела им вслед.

– Когда-то и мы были такими же непосредственными и непоседливыми, – вздохнула она. – Ох, как быстро летят годы…

– Вы тоже работали в школьной газете? – поинтересовался Владимир Мезенцев.

– Не поверите, но да. Причем училась в том же самом учебном заведении, хотя оно тогда не называлось закрытой академией.

Мезенцев сделал пару шагов и едва не выронил один из костылей. Евгения подхватила его под руку и помогла устоять на ногах.

– А вам лечиться надо, а не зубы мне заговаривать! – серьезно сказала она. – Сильно болит? Я на машине, могу прямо сейчас отвезти вас в больницу.

– И отправить на операцию? – скривился Мезенцев.

– Другого способа встать на ноги для вас нет, глупый вы чурбан! – вскипела Белявская.

– Возможно, я сначала испробую альтернативные способы лечения, – улыбнулся Владимир. – Вдруг они окажутся более эффективными?

– О чем это вы? – прищурилась Евгения.

– Кто знает? Вдруг вместо того, чтобы два месяца валяться на больничной койке, я приглашу вас на лучшее свидание в вашей жизни?

– Да вы просто псих, Мезенцев, – отрезала Евгения и направилась к своей машине.

Владимир проводил ее мечтательным взглядом. Затем его лицо снова исказила судорога. Даже таблетки ему уже не помогали, нужно было срочно что-то предпринимать.

Видимо, все-таки придется съездить на болото к местной жрице вуду. Ну а если и она не сможет помочь, тогда остается только больница. Другого выбора у него нет.

Кое-как забравшись в свою машину, Мезенцев отправился за город, в сторону болот.

– А вот и наш дорогой шериф наконец-то приехал, – вместо приветствия сказала Кадиша де Лафуэнте, глядя, как Владимир Мезенцев неловко выбирается из машины.

Она стояла у ограды с жестяной чашкой в руке, щедро, горстями бросая зерна бегающим по двору курам. Обычная крестьянка, если не считать смуглой кожи и одежды – просторного балахона угольно-черного цвета и такого же черного тюрбана. В ушах у Кадиши сверкали массивные золотые серьги. Н-да, в таком виде местные жительницы кур не кормили.

– Ты так говоришь, будто мы давно знакомы, – задыхаясь и с трудом удерживаясь на двух костылях, проговорил Мезенцев.

– А мы и правда давно знакомы. Заочно. Я много слышала о тебе, новый шериф.

– Зато я знаю о тебе слишком мало.

– Значит, пришло время узнать больше. Входи, если готов к тому, что тебя ждет.

– Совсем не готов, – буркнул шериф, ковыляя к калитке. – Но, похоже, другого выхода у меня нет.

Кадиша поставила пустую чашку на верхнюю ступеньку крыльца, отряхнула руки.

– Я вижу, что ты постоянно испытываешь сильную боль, – сухо отметила она. – Тебе следовало сразу приехать ко мне.

– Откуда мне знать, что ты сумеешь помочь? Я не верю во всю эту черную магию…

– Не беда, недоверчивый упрямец. Я заставлю тебя поверить, – снисходительно улыбнулась жрица. – Ты живешь в Клыково… А значит, скоро поверишь и не в такое.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Мезенцев, не без труда взбираясь на крыльцо.

– Узнаешь, когда придет время.

Женщина провела его в дом. Следователь оказался в узкой темной комнате с занавешенными окнами. Многочисленные деревянные полки на стенах были заставлены всевозможными бутылочками и склянками из мутного стекла, тряпичными мешочками с травами, причудливыми статуэтками из черного камня.

Взяв со стола позолоченную зажигалку, Кадиша зажгла несколько свечей, расставленных в разных углах комнаты. В помещении сразу стало гораздо светлее.

– И как ты обычно это делаешь? – поинтересовался Мезенцев.

– Для каждого пациента все строго индивидуально.

– А это будет больно? – мрачно спросил шериф.

– Да, – просто ответила она. – Вспышка мучительной боли… Но затем все прекратится.

– И что же ты потребуешь в качестве платы?

– Знахарство уже давно практикуется в моей семье, шериф. Когда-то люди, обратившиеся за помощью, расплачивались с моей прабабкой золотом, драгоценностями либо домашним скотом. Иногда приносили продукты и дорогие ткани. Но для каждого отдельного случая – своя плата. Я всегда сначала делаю работу, а потом называю цену. Но ты не беспокойся, я не попрошу ничего сверх того, что ты мне можешь дать. Сначала результат, а потом вознаграждение, никакого обмана не будет.