— Леди Морковина, вы подтверждаете, что доверили своё приглашение подруге?

— Да, — тихо сказала я и чуть громче добавила: — Оба наши свитка хранятся в одной шкатулке.

— Почему?

Объяснить я затруднялась. Граф положил приглашения вместе и не велел к ним прикасаться, но не скажешь ведь ректору, мол, я не могу трогать свои бумаги, иначе они потускнеют и выдадут наш секрет.

Колени мои дрожали. Я ослабла и рисковала упасть, если в ближайшую минуту ректор не прекратит допрос. Всеволод Мартынович, скривив губы, покачал головой и двинулся к соседнему закутку, где, то краснея, то бледнея, стояла Прилучная. Развязка неумолимо приближалась. Сейчас ректор потребует открыть шкатулку, увидит, что один из свитков угасает, и захочет выяснить, кто из нас бездарен. Для этого достаточно приказать подать ему бумагу. Не могу не признаться: я надеялась, что пострадает лишь одна из нас и, хотя мне безумно было жаль подругу, думала, что это будет она. Но стоило копнуть глубже и заглянуть в предчувствия, догадывалась, что раз уж распутывать это дело взялся ректор, вряд ли он успокоится, выведя на чистую воду одну студентку.

Ректор посмотрел на Прилучную и прогромыхал:

— Долго нам ждать?

Алина тряхнула каштановыми кудрями, вздёрнула нос и, резко развернувшись, пошла к столу. Мне, в отличие от остальных, был виден её профиль: подруга закусила губу и зажмурилась, но тут же собралась, ещё раз тряхнула головой, отчего пышная волна волос колыхнулась, притягивая взгляды всех стоящих в коридоре, решительно схватила шкатулку и на вытянутых руках понесла её ректору.

— Пожалуйста!

— Откройте.

Повисла тишина. Прилучная не шевелилась, я затаила дыхание. И тут послышались быстрые шаги. В зал вбежал Лекс.

— Всеволод Мартынович! — крикнул он. — Что здесь происходит?! Почему моих подопечных проверяют в моё отсутствие?!

Не могу с уверенностью утверждать, но мне показалось, что на лице ректора мелькнул испуг. Он быстро его подавил, выхватил шкатулку из рук Алины и нашарил пружинку, спрятанную в дне. К моменту, когда к толпе подскочил наш куратор, крышка отскочила, все взгляды устремились на лежащие там бумаги. Мне, к сожалению, ничего видно не было. Я смотрела только на Лекса. Тот вздохнул с облегчением, принял шкатулку из рук начальства, закрыл её и передал Алине:

— Пожалуйста, леди Верова, спрячьте подальше.

Проверяющие поспешили к выходу. Клавдия Семёновна бросила на меня уничтожающий взгляд и бросилась догонять толпу. Куратор, наоборот, посмотрел очень тепло, улыбнулся и едва заметно кивнул. Мы с Прилучной одновременно подбежали каждая к своей кровати и синхронно упали на них. Алина продолжала обнимать шкатулку.

Девочки вырастили стены, а мы с Прилучной продолжали лежать в позе фараона. Я смотрела в далёкий потолок, освещённый лучами заходящего солнца. Наконец, подруга позвала меня слабым голосом:

— Лен, ты что-нибудь понимаешь?

— Немного, — ответила я.

Алина поднялась и перешла через линию, разделявшую наши владения. Я села на кровати, она опустилась рядом, держа на коленях злополучную шкатулку.

— Смотри! — сказала она, нажав пружину. Крышка отпрыгнула и показала два сияющих свитка.

— Ого! — удивилась я. — Но как?!

Прилучная пожала плечами:

— Никто, кроме нас, не прикасался, — задумчиво рассуждала она.

— Наверное, кто-нибудь сердобольный успел прочитать заклинание, — предположила я.

— Клавка?

Воспитательница стояла в шаге от меня, я бы заметила шевелящиеся губы, поэтому не согласилась с Алиной и сделала собственный вывод. Сообщать о подозрениях не стала, лишь посоветовала подруге выполнить просьбу куратора и убрать шкатулку в сундук, который, кстати, запирался.

— Лады, — вздохнула Прилучная, поднимаясь, — будем надеяться, что проверки на этом закончились. Спокойной ночи.

Она перешла на свою сторону и отделилась стеной. Я же, забыв о своём прежнем интересе, взялась за справочник, надеясь отыскать заклинание, возвращавшее свечение свитку. Должно же оно существовать, раз кто-то применил!

Ничего, кроме освещения комнат, не нашла. Здесь было разнообразие: можно зажигать общий свет или использовать направленные источники, были и точечные и ленточные способы. О признаках наличия дара ничего не встречалось. Я решила применить осветительное заклинание к бумаге, выбрала для тренировки блокнот.

«Назначив» его источником света, установила наручный таймер и произнесла вычитанные в справочнике слова. О чудо! Блокнот засиял, правда, не серебристым, а тёплым желтоватым оттенком. Неважно, я сочла доказанной теорию восстановления намагиченности свитка с помощью заклинания. Не чувствуя подвоха, ждала истечения срока и присматривала новый объект для опыта, но почувствовала запах горелой бумаги. Что такое? Уголки блокнота почернели, их краешки занялись оранжевым. Горит? Испугавшись, я попыталась задуть расцветающее пламя, но оно только сильнее вспыхнуло. А-а-а! Скинув блокнот на пол, я стала топтать его, но искры упали на ковёр, завоняло палёной шерстью, тонкая струйка дыма поднялась от блокнота к потолку, завыла сирена. Похоже, сработала пожарная сигнализация.

Упрямый блокнот разгорался всё сильнее, ковёр тлел лениво, покрывало, свисавшее с кровати в опасной близости от источника огня, тоже пускало струйки дыма. В дверь постучали. Да что там! Колотили. Я узнала голос куратора, довольно встревоженный:

— Леди Елена, с вами всё в порядке?

Дверью мы почти не пользовались, они существовали только для того, чтобы ночью можно было выйти по нужде, чего я не делала, поэтому даже не представляла, как она открывается. Бросив догорающий блокнот, я подскочила к двери и судорожно тянула за рычаг, пытаясь сдвинуть щеколду.

— Не получается, Лекс! — крикнула я, после чего услышала неразборчивую команду, разблокировавшую замок.

Дверь распахнулась, куратор влетел в комнату и двумя словами вызвал целое облако мельчайших брызг. Все источники дыма и огня в одно мгновение погасли. Сирена заткнулась. Я покачнулась, ища рукой опору — то ли от пережитого стресса, то ли просто дыму наглоталась. Мужчина шагнул ближе и поддержал меня за талию. Я обвила его шею руками и почти повисла — ноги не держали.

— Вам нехорошо? — беспокоился куратор. — Леди, быть может, лучше прилечь?

Я помотала головой и прошептала ему куда-то в шею:

— Сейчас… сейчас пройдёт. Немного голова кружится.

В коридоре снова раздался топот. Я едва успела отстраниться от Лекса, как в дверном проёме нарисовался усатый коренастый мужчина:

— Что случилось, ваше…

— Всё в порядке, Макар! — резко ответил Лекс. — Можешь возвращаться в дежурку и спать дальше.

— Я… э-э-э… сразу, как…

— Иди, Макар, — более миролюбиво сказал куратор, — уже всё нормально.