Сооружение подобных монументальных храмов и искусственных холмов, производство кирпичей и керамических плиток, ввоз сосновой древесины (из Сирии или из гор Ирана), лазурита (с территории совр. Афганистана), серебра, свинца и меди для украшения усыпальниц позволяют говорить о больших трудовых затратах и наличии огромного населения. С точки зрения величины сообщества следует говорить о том, что из селения оно превратилось в город, конечно постепенно богатея. Возможно, каменщики, ремесленники и остальные рабочие трудились на возведении таких сооружений безвозмездно, поскольку это считалось общественными работами. Если им даже и не платили за их труд, то их, по крайней мере, кормили, для чего требовались постоянные и значительные запасы продовольствия.

Выполнению поставленных задач способствовало плодородие земли, обеспечивавшей производство сельхозпродукции в объемах намного больших, чем мог потребить крестьянин. Можно предположить, и поздние записи это подтверждают, что «боги» (то есть храмы) концентрировали излишки у себя, а затем эти запасы распределялись среди работавших на храм людей.

Возможно, боги являлись отражением структуры родового сообщества и рассматривались как создатели и, следовательно, основные владельцы тех плодородных угодий, что само сообщество создало из мелиорированных песков и болот коллективным трудом нескольких поколений рода (клана).

Все же, хотя боги и оставались вымыслом, они имели в своем распоряжении реальных представителей, особых слуг, которые могли многое делать, чтобы придать конкретную форму воображаемым существам, высказывая требования от их лица в соответствии со своими пожеланиями.

Храмы предполагали наличие жрецов, которые, как это происходит в «тайных обществах», что существовали у некоторых первобытных племен, монополизировали общественный культ. В начале исторических записей шумерские жрецы создали объединение вечное, как и сами боги, которым они служили и которых они поддерживали. Когда какой-нибудь жрец умирал, на вакантное место сразу же назначали его преемника. Видимо, это произошло в 4-м тысячелетии до н. э., когда весьма доходное дело управления культом соединилось с распределением поступающих в распоряжение жрецов излишков.

Устройство храмов было важной общественной работой. Следовало скоординировать и направить труд сотен участников работ, точно распланировав его на перспективу. До возведения стен очертания храма размечались веревками на местности. Проекцию цокольного этажа храма, обозначенную на битумном полу с помощью тонких красных линий, оставленных окрашенным шнуром, нашли на вершине искусственного холма еще до того, как был раскопан храм.

В ходе раскопок других шумерских городов от этого и более позднего времени до нас дошли планы храмов, нарисованные на глиняных табличках. Шумеры верили, что такие планы придумали сами боги, а затем показали их в снах священнослужителям. Но на самом деле фактическими архитекторами являлись жрецы.

В более поздних храмах, также относившихся к периоду культуры Урука и к следующему периоду культуры Аккада (культуры шумеров, завоеванных семитами из Аккада, период от Саргона Древнего до завоевания Месопотамии гутеями (кутиями) с гор, разгромившими аккадцев. — Ред.), обнаружены глиняные таблички, испещренные условными картинками и цифрами. Они представляют собой счета, являясь прямыми предшественниками тех документов, которые мы видим сегодня.

Жрецы, управлявшие храмовыми хозяйствами, должны были отчитываться перед бдительным руководителем своей корпорации. Для этого они и создали удобный способ регистрации доходов и выдачи письменных предписаний, понятных всем коллегам и преемникам. Первоначально записи велись с применением условных знаков, которые со временем превратились в письменность.

Письменность, созданная вскоре после 3000 года до н. э., стала полностью понятна и современным филологам, так что документы заговорили с нами спустя тысячелетия. С их помощью мы можем исследовать шумерские города раннего династического периода, то есть первой половины 3-го тысячелетия до н. э.

Итак, сам по себе шумерский город был огорожен каменной стеной со рвом, под прикрытием которых человек впервые обрел собственный мир, относительно защищенный от непосредственного воздействия преобразованной человеком внешней среды. Город располагался в центре искусственного ландшафта из садов, полей и пастбищ, созданных на месте камышовых болот и пустыни в результате коллективной деятельности предшествующих поколений, построивших систему запруд и проведших каналы, которые не только осушали землю и делали ее пригодной для ведения сельского хозяйства, но и обеспечивали жителей водой и рыбой, становились удобным причалом для торговцев из дальних земель.

Уже по своим размерам шумерский город резко отличался от старых поселений. Хотя по сравнению с нынешними Лондоном или Нью-Йорком он представлял собой небольшое образование, однако четко ознаменовал новый тип поселения людей. Застроенная площадь Ура составляла 150 акров (более 60 гектаров), по аналогии с современными ближневосточными городами его население должно было составлять не меньше 24 тысяч жителей.

Правитель Лагаша, одного из небольших шумерских городов, о котором мы достаточно хорошо осведомлены, заявлял, что ему подчиняются более 10 тысяч глав семей, что, в свою очередь, означает население примерно в 36 тысяч человек, возможно, речь идет только о взрослых мужчинах. Скорее всего, население Лагаша, Уммы, а также того города, который раскопан на городище с названием Хафадже (близ Багдада, на противоположном, левом берегу реки Диялы), в 3-м тысячелетии до н. э. составляло соответственно 19, 16 и 12 тысяч.

Духовное и экономическое единство нового образования более четко проявляется в храмах богов, воздвигавшихся на искусственном основании с доминировавшим на нем зиккуратом. Здесь же находились зернохранилища, торговые лавки и мастерские ремесленников.

Как представители определенного племени и клана боги владели общей землей, обрабатываемой коллективно. Городской землей, очевидно, уже владели конкретные лица, а пастбища оставались в общественном пользовании. В частности, племенная территория Лагаша, похоже, делилась на поместья, принадлежавшие примерно двадцати божествам, причем самое крупное владение, скорее всего, сохранялось за главным богом города или племени.

Супруга этого бога Нингирсу, Бау (иначе Баба. — Ред.), документы храма которой дошли до нас практически неповрежденными, владела около 44 квадратных километров земель. Как полагалось в те времена, три четверти этой территории составляли пахотные земли, обработку которых осуществляли отдельные семьи на участках различной величины.

Остальное владение Бау считалось «личным поместьем» и обрабатывалось наемными рабочими, арендаторами, платившими седьмую или восьмую части стоимости полученного продукта в качестве ренты. Или, как обычно, здесь трудились оставшиеся «члены племени».

Кроме того, при храме работали 21 пекарь, получавшие плату зерном, им помогали 27 рабынь, 40 женщин занимались тем, что обрабатывали шерсть, полученную из стада богини. Трудились и ткачихи, кузнецы и другие ремесленники, не говоря о чиновниках, писцах и священниках.