В этом был смысл, за исключением того, что Кэрран и Рафаэль были не в лучших отношениях. Говоря по-правде, Кэрран однажды назвал Рафаэля драгоценным павлином Би.

— Ты собираешься попросить Рафаэля об одолжении? — Я остановилась и притворно заглянула в глаза Кэррана. — Зрачки не расширены. Ты не под кайфом и не пьян. .

— Он помог открыть твой бизнес, — ответил Кэрран. — Плюс у нас есть кое-что общее.

— Что, например?

— Я знаю, через что он проходит. Сам был там. У Рафаэля сейчас слишком много всего творится в голове. Мальчик ему как раз кстати. Это заставит его подумать о другом.

Я была почти уверена, что ничто, кроме Андреа, не сможет отвлечь Рафаэля.

— Это было бы здорово, если бы он не погряз по уши в своей депрессии. Тетушка Би, вероятно, уже просила его, и он, должно быть, ответил «нет».

— Я не тетушка Би, — сказал Кэрран.

— Я заметила.

Он погладил меня по плечу.

— Твоя татуировка поблекла. Я почти не вижу ее.

Я повернула голову, пытаясь взглянуть на ворона. Черные линии рисунка стали бледно-серыми: меч и слова «Дар Ворона», почти исчезли.

— Дулиттл говорит, что это из-за всей целительной магии, которой он меня подвергал последние недели. Многие мои шрамы тоже поблекли. Наверное, это к лучшему. В любом случае это была дрянная татуировка. Каждый раз, когда кто-то ее видел, то спрашивал, что там написано и почему у меня на плече кириллица. . — Я зажала рот рукой.

— Что?

Кириллица была создана двумя греческими монахами примерно в 900 году нашей эры. До появления кириллицы славяне использовали глаголицу, которая укоренилась в дохристианской письменности, так же известной как «рунической». Славянские руны.

Фамилия изобретателя — Кемен. По-русски это звучало похоже на «камень». Обычно русские фамилии заканчивались на «-ов» или «-ев», но, возможно, его семья сменила фамилию, чтобы облегчить задачу англоговорящим.

Я набрала номер охраны. Барабас поднял трубку, его мелодичный тенор скучающе произнес еще до того, как я успела что-либо сказать:

— Да, Консорт?

— Почему все называют меня «Консорт»?

— В официальных документах Джим обозначил тебя Консортом. Ты не хотела, чтобы тебя называли Подругой. Зови мы тебя Альфа, это сбивало бы с толку, а «Звериная Первая Леди» заставляет людей смеяться.

— Зачем мне вообще нужно носить какой-либо титул?

— Потому, что ты повязана с Царем Зверей.

Позади меня Кэрран тихо усмехнулся про себя. Видимо, сегодня вечером я всех забавляю.

— Я знаю, что уже поздно, но не мог бы ты найти для меня книгу? Она называется «Славяне: изучение языческих традиций» автор Освинцев.

Барабас драматично вздохнул.

— Кейт, ты доводишь меня до отчаяния. Давай попробуем еще раз, только на этот раз представь, что ты альфа.

— Мне не нужна лекция. Мне просто нужна книга.

— Намного лучше. Еще немного рычания в голосе?

— Барабас!

— И вот они мы. Поздравляю! На тебя еще есть надежда. Я поищу книгу.

Я повесила трубку и посмотрела на Кэррана.

— Что тут забавного?

— Ты.

— Смейся, пока можешь. В конце концов, ты заснешь, и тогда я тебе отомщу.

— Ты такая жестокая женщина. Всегда с угрозами. Тебе следует изучить какие-нибудь техники медитации. .

Я вскочила с дивана и, запрыгнув сверху, уложила Царя Зверей на лопатки.

На следующий день с утра два следопыта пришли отчитаться. Они уловили запах Джули, но наткнулись на волчий аконит и потеряли ее след, затем снова вышли на нее на полуразрушенном шоссе 23. Вот только они опоздали на два часа, и ее след смешался с лошадиным. Она путешествует на попутках. Супер. Потрясающе. По крайней мере, у нее всегда с собой нож.

Когда я сообщила об этом Кэррану, он пожал плечами и ответил: «Если она кого-нибудь убьет, мы это уладим».

Девиз воспитания оборотней: если ваше чадо перережет кому-нибудь горло, всегда имейте запасной план, как заставить тело исчезнуть.

Я оделась, взяла меч, поцеловала Кэррана на прощание и направилась на нижний этаж. Барабас ждал меня у стола, стройный, элегантный, со слегка ироничной ухмылкой. Первое, что бросалось в глаза, при взгляде на него — это волосы. Коротко подстриженные по бокам и на затылке, они были длиной около полутора дюймов на макушке, уложенные гелем так, что все полтора дюйма длины стояли дыбом, словно торчащая в разные стороны шерсть взбешенного пса. К тому же, они были чересчур яркими, огненно-красными. Было похоже, будто его голова в огне.

Технически Барабас не был будой. Его мать превращалась в гиену, но отец был оборотнем-мангустом из клана проворных. Как это было принято в межклановых браках Стаи, его родители сами могли определить принадлежность к одному из кланов. Они выбрали любящие объятия тетушки Би и защиту ее острых как бритва когтей. Встав перед тем же выбором в свой восемнадцатый день рождения, Барабас решил остаться в клане гиен и довольно скоро столкнулся с некоторыми проблемами личного характера. Так что, когда тетушка Би решила отправить его ко мне, это пошло на пользу нам обоим.

— Доброе утро, Консорт. — Барабас протянул мне сверток, упакованный в мерцающую фольгу. Поверх обертки был нацеплен большой красный бант.

— К чему такая обертка?

— Это подарок. Так почему бы не сделать его особенным?

— Спасибо. — Я развязала бант. — Насчет рендера, на которую Кэрран должен охотиться сегодня. Лесли Рен. Насколько она хороша?

— Входит в двадцатку лучших Стаи. Я бы не стал с ней сражаться, — ответил Барабас. — И знаю некоторых альф, которые тоже не захотели бы.

Здорово. Я развернула бумагу, обнаружив старое издание Освинцева.

— Где ты это нашел?

— В библиотеке Крепости.

— Здесь есть библиотека?

— И бумажная, и цифровая.

Я пролистала страницы. Руны, руны, руны. . Руны. Перевернутая руна Альгиз. Подпись рядом с ней гласила: «Чернобог». Черный Бог.

Конечно. Разумеется. Чернобог вряд ли означает «Бог Утренней Росы на Лепестках Роз», хотя надежда, как говорится, умирает последней.

Я пролистала страницы в поисках богов и богинь. Славянский пантеон делился на две противоборствующие фракции: добродетельную и злонамеренную. Я сразу пропустила «хорошую» половину.

В тот момент, когда я перевернула страницу о темной фракции, на меня уставилась перевернутая руна Альгиз. Рядом был рисунок мужчины с черными усами, покрытыми серебристым инеем. Его черная броня выступала острыми шипами. Рука сжимала окровавленное копье. Он стоял на куче расчлененных трупов, сплошь покрытых черными муравьями, а черные вороны кружили над его головой. Ярость искажала его лицо в уродливой гримасе. Подпись гласила: