– А я думаю, мадемуазель Бланшар никуда не уехала, – проговорила Анита, словно дала себе слово ни в чем сегодня не соглашаться с мужем. – И искать ее я не собираюсь. Она сама меня найдет.

– Анна, что с тобой? – сдвинул брови Максимов. – Твоя строптивость переходит все границы. Ты рассуждаешь нелогично…

– Может быть. И все же мне кажется, что я права… Ладно, Алекс, прекратим наши споры. Пошли спать, завтра я намерена встать пораньше.

– Снова отправишься на поиски приключений? Анна, я тебя предупреждаю…

– Никаких приключений завтра не ожидается. Я собираюсь прокатиться в Виттенберг.

– В Виттенберг? Зачем?

– Хочу повидаться с одной милой старушкой. Не волнуйся, это недалеко, всего восемьдесят верст. К вечеру вернусь. Ты отправишься с утра в свой клуб? Кто завтра станет жертвой твоего Хаффмана?

– Завтра он будет драться с Кирстеном, чемпионом клуба… Послушай, я не могу отпустить тебя так далеко без сопровождения!

– Скажи пожалуйста, какая честь для моей скромной персоны! – сказала Анита насмешливо. – Еще немного, и я начну мнить себя принцессой. Алекс, прекрати городить чепуху. Съезжу одна, караул мне не нужен. А ты, если будет время, зайди завтра во второй половине дня к Ранке и узнай, нет ли чего нового.

* * *

Из Виттенберга Анита вернулась поздно вечером. Максимов уже ждал ее, готовый поделиться важными, как ему казалось, новостями. Анита, утомленная поездкой и изрядно проголодавшаяся, приказала Веронике подавать на стол. Затем сбросила туфли, забралась, поджав ноги, на кресло, развязала шейный платок и, не глядя на подпрыгивавшего от нетерпения Алекса, распорядилась:

– Рассказывай.

О, ему было что рассказать! Собственно, это были не его новости – их сообщил ему Ранке, но какая разница? Максимов устроился прямо на ковре, так, что его макушка оказалась под рукой Аниты (она не удержалась и стала гладить его, как гладят комнатных пуделей), и начал с воодушевлением загибать пальцы.

– Первое. Установлено, что пуля, убившая Либиха, и те, что попортили мебель в ресторане «Ореховое дерево» в момент покушения на мадемуазель Бланшар, выпущены из одного и того же оружия. Револьвер «Патерсон» образца тысяча восемьсот тридцать шестого года с характерным дефектом ствола. Я знаю эти игрушки, они не очень удобны, зато…

– Алекс, не отвлекайся, – сказала Анита, дернув его за торчавший вихор.

– Я не отвлекаюсь. В мадемуазель Бланшар и Либиха стреляли из одного и того же оружия. Вполне вероятно, что и рука, державшая это оружие, была одной и той же. Станешь спорить?

– Не стану, – промолвила Анита устало.

– Второе. – Максимов загнул следующий палец. – Оказалось, что финансовые дела Либиха шли, мягко говоря, неважно. Его химическая империя близка к полному краху.

– Почему?

– Это еще одна загадка, ответ на которую пока не найден. Вроде бы до недавнего времени все было в порядке: фабрики работали исправно, приносили солидную прибыль. Но в начале нынешнего года Либих совершенно перестал ими заниматься, переложил всю ответственность на управляющих, которые оказались не слишком добросовестными. К тому же он, обычно практичный и расчетливый, перестал вкладывать средства в развитие собственного производства, и фабрики начали хиреть.

– Куда же он девал деньги?

– Никто не знает! На его счетах в Берлине, Лондоне и Женеве обнаружились смехотворные суммы. Наличных денег в особняке тоже нашлось немного. А ведь Либих обладал приличными сбережениями, считался одним из богатейших людей Германии.

– Что говорят его подчиненные?

– Пожимают плечами. Финансовые операции он предпочитал вести самостоятельно, никого в них не посвящая. В результате этих операций исчезло целое состояние.

– Деньги не могли похитить?

– Со своих счетов он снимал их сам. Сейф в особняке достаточно надежен, следов взлома нет. Можно предположить, что он кому-то доверил ключ… Но вся его прислуга в один голос утверждает, что такие поступки были не в его привычках. Гельмут Либих слыл крайне скрытным человеком.

– И этот скрытный человек выдал мне великую тайну, – медленно проговорила Анита и усмехнулась своим, неведомым Максимову мыслям.

– Остается заключить, что год назад Либиха захватила какая-то грандиозная идея, на осуществление которой он не жалел ни времени, ни средств. Это вполне согласуется с его рассказом о заговоре.

– Продолжай.

– Третье. Володин… или Романов?.. был частым посетителем Вольной религиозной общины. Помнишь, ты говорила, что вы с Либихом видели его входящим в их приют в Пренцлауерберге? Он заезжал туда почти каждый день, однако старался, чтобы об этих визитах не было известно его знакомым и тем более торговым партнерам. Почему?

– Почему? – машинально повторила Анита.

– Ранке допросил этих монахов-безбожников. Они утверждают, что Володин просто сочувствовал их взглядам и помогал материально, но считал, что если об этом узнает широкая публика, может пострадать его коммерческая репутация. По-моему, полная ерунда. В Пренцлауерберге находился центр заговора, туда стекались деньги, а господа из религиозной общины должны были стать ударной силой в готовившемся перевороте.

– Алекс, ты ничего не путаешь? Переворот должен был произойти в Петербурге, а не в Берлине.

– Что стоит перебросить их в Россию? На деньги Либиха можно было снарядить и отправить в любую точку мира целую армию.

– Звучит фантастично… Ну, хорошо. Рассказывай дальше.

– Четвертое. Это уже мое личное предположение. – В голосе Максимова прозвучала гордость за свою сообразительность. – Либих говорил перед смертью о толпе и взрыве, так?

– Так, – сказала Анита и насторожилась.

– Третьего декабря, то есть послезавтра, в Аллее тополей состоится обряд посвящения в Вольную религиозную общину пятидесяти новых адептов. Этот обряд называется Югендвайе, он проходит обычно при большом скоплении людей. Разрешение на проведение собрания официально получено у бургомистра – говорят, он сам тайный член этой общины. По предположениям, на Югендвайе соберутся не меньше трех-четырех тысяч человек. Должен был присутствовать на нем и Володин. Вот я и подумал: если его хотели убить, то лучшей возможности не придумаешь – незаметно подкрасться в толпе и бросить бомбу. Начнется паника, сумятица… Пока разберутся, что к чему, убийца будет уже далеко. Мне думается, Либих предвидел такой вариант – об этом-то он и пытался тебя предупредить.

Анита щелкнула супруга в макушку и стала немилосердно накручивать на палец его длинные мягкие волосы.

– Алекс, твои выводы, как всегда, противоречат здравому смыслу. Когда Либих говорил мне про толпу и взрыв, он уже знал, что Володина нет в живых. Соберись с мыслями и порассуждай. Если дело только в Володине, то людям, которые соберутся на Югендвайе, нечего опасаться. Тем не менее Либих считал необходимым сообщить мне о взрыве, значит, знал, что опасность по-прежнему существует. Смерть Володина ни на что не повлияла.