– Должно быть, в конце месяца, – произнесла она, стараясь казаться благоразумной. – Я действительно с нетерпением жду этого. Иногда мне хочется побыть одной. Наконец моя мечта жить в отдельной квартире осуществится.

Элис очень независимая женщина, размышлял раздраженный Джереми. Теперь он радовался тому, что не поддался безумному искушению на прошлой неделе и не попросил Элис сдать в аренду свою квартиру и переехать к нему. В конце концов она бы ответила ему отказом. Она даже не позволила ему внести свой вклад в покупку дома рядом с приютом.

Она наконец позволила ему заезжать за ней на работу по вечерам, но днем все равно ездила на метро. Она отказывалась от его предложений купить ей одежду. Хотя Элис всегда прекрасно выглядела, он обожал делать ей подарки. Он любил ее баловать.

Его преследовала мысль о том, что он влюбился в Элис. Но он запрещал себе строить иллюзии по поводу счастливых браков.

– Удивительно мало машин сегодня, – заметил он, когда они выехали из Лондона. – Вне сомнения, это из-за дождя.

– Мне нравится лежать в постели и слушать шум дождя.

– Я хотел бы лежать в постели с тобой, – сказал он. – Мы будем ночевать в одной спальне сегодня?

– Да. Но имей в виду: как только моя мать узнала о твоей принадлежности к банковской династии Баркеров-Уиттлов, она решила отдать нам лучшую гостевую комнату.

Джереми рассмеялся:

– По-моему, мне понравится твоя мать.

– Да. Я надеюсь, ты будешь вести себя прилично. Не флиртуй с Мариголд и не пытайся соблазнить мою мать.

– Сколько ей лет?

– Мариголд тридцать три.

– Я имел в виду твою мать.

– В прошлом месяце ей исполнилось пятьдесят девять.

– Еще совсем молоденькая, – сказал он.

– Джереми, ты неисправим!

– А ты восхитительна, когда меня ревнуешь. Но у тебя нет повода для беспокойства, моя дорогая. После знакомства с тобой я не смотрю на других женщин.

– Ни за что в это не поверю.

– По-твоему, я лгу?

– Да, – решительно ответила она.

Поездка заняла почти три часа. Они остановились в пути только один раз, чтобы выпить кофе. Наконец они подъехали к особняку в георгианском стиле, расположенному на вершине холма, с видом на побережье. Элис с удивлением отметила, что после прошлого Рождества ее мать многое переделала и в доме, и в саду.

У Элис перехватило дыхание, когда тяжелые входные двери особняка распахнулись и на пороге появилась ее сестра, держа под руку стройного и симпатичного мужчину с густыми каштановыми волосами и широкими плечами. Оба улыбались, а потом рассмеялись, когда малыш Дики пролез у них между ног и побежал к машине.

– Тетя Элли! Тетя Элли приехала! – закричал он, прыгая от радости.

– Вот это да, – пробормотал Джереми. – Хотел бы я, чтобы мне так же радовалась тетя Элли.

– Не будь дураком, – ответила она ему. – Ты знаешь, что ты мне нравишься. – Она вылезла из машины и обняла нетерпеливого племянника.

Ты нравишься мне гораздо больше, подумал Джереми и вышел из машины.

– Джереми, познакомься с моей сестрой и ее женихом, – настаивала Элис, взяв Дики на руки.

Мариголд была совсем не похожа на Элис, как внешне, так и по характеру. Она была красивой, но на несколько дюймов меньше ростом, с кудрявыми белокурыми волосами, обыкновенным ртом и сине-серыми глазами. У нее была фигура «песочные часы», с пышными бедрами и грудью. Она также не была лидером по натуре, потому что постоянно поглядывала на своего возлюбленного, прося его одобрения.

После знакомства мужчины понесли багаж в дом, а сестры, радостно болтая, пошли за ними следом. По словам Мариголд, их мать лежала в постели с мигренью и выйдет только к ужину.

– Бабуля дала вам голубую комнату, – сказал Джереми взволнованный Дики, когда они поднимались по лестнице. – Это самая большая и лучшая спальня в доме.

– Я получил привилегии, – ответил он с теплой улыбкой. Ребенок действительно был восхитителен.

– Что такое привилегия, тетя Элли? – спросил Дики.

– Это значит, что Джереми – везунчик, – ответила она.

– Я и правда везунчик, – тихо произнес Джереми час спустя, когда они лежали, пресыщенные, в объятиях друг друга на кровати с синим атласным одеялом и горой подушек такого же цвета.

– И что ты о нем скажешь? – спросила Элис.

– По-моему, Дики очарователен, – хитро ответил он.

Элис ударила его по руке:

– Ты знаешь, кого я имею в виду.

– Я думаю, Джарод очень любит твою сестру, и это взаимно.

– Я с тобой согласна. Ох, какое это облегчение. Я так волновалась. Знаешь, только приехав сюда сегодня, я поняла, как сильно я люблю свою сестру. У меня потеплело на душе, когда я увидела, что она счастлива.

Элис знала, что Джереми очень понравится ее матери. Они сидели рядом за ужином, и Элис не удавалось подслушать, о чем они говорят. После, когда Дики уложили спать, Элис разговаривала с Мариголд, постоянно напрягая слух и стараясь поймать хоть слово из разговора Джереми и своей матери.

– Джереми говорит мне, что Кеннет Джейкобс один из его авторов, – сказала мать Элис. – Ты с ним знакома, да?

– Да, мы недавно ходили все вместе в кафе.

– О, я завидую вам обоим. По-моему, он невероятный писатель. Я хотела бы с ним познакомиться.

– Вы можете это сделать, – произнес Джереми. – Вы бываете в Лондоне?

– Нечасто.

– Вам надо приехать. У вас прекрасный дом, но, вероятно, вам бывает здесь одиноко.

– Да, это так, – сказала она со вздохом.

– Дайте мне знать, когда вы захотите приехать. Вы сможете пожить у меня.

– Ой! – Ее мать покраснела. – Как мило с вашей стороны. Я воспользуюсь вашим предложением.

– Зачем, черт побери, ты пригласил мою мать пожить у тебя? – рявкнула Элис, закрыв дверь голубой спальни. Было около полуночи. У нее сдали нервы. Или она ревновала?

– А почему я не должен был ее пригласить? – раздражающе невинно спросил он. – Я просто пытался быть хорошим.

Она уперлась руками в бока.

– Ну, если ты будешь продолжать в том же духе, мы глазом моргнуть не успеем, как она организует нам венчание и свадебный ужин. Ты этого хочешь?

– Вряд ли, – ответил он. – Слушай, я просто пожалел эту женщину. Ты знаешь, в какой бедности она выросла?

– Чушь! Она никогда не была бедной.

– Но деньги ее семьи уходили многие годы из-за плохих инвестиций. После Великой депрессии не осталось ничего, кроме семейной гордости. Потом началась война, и стало еще хуже. В конце концов ее семья оказалась в старом доме, в котором не было электричества и было мало мебели. Ее мать стала алкоголичкой, а ее отец скончался от ранней деменции. Твоя мать была вынуждена бросить школу и работать в местном пабе, чтобы они не умерли с голоду.