– Не волнуйся, ко мне многие приходят и еще никто не пожалел! Все потом возвращаются благодарить тетю Валю и приносят цветы – и она указала на пару потрепанных букетов в вазочке на столе.

– И вы ко мне придете с цветами, когда все устроится… Ну, так о чем будем узнавать?

– Буду ли я когда-нибудь жить в Москве? – вдруг выпалила я, совершенно неожиданно для себя. Видимо, это и было мое самое сокровенное и искреннее желание, а вовсе не замужество, как всегда казалось! Гадалка пораскладывала карты и изрекла совершенно неожиданный вердикт:

– Да, будешь! И не позднее, чем в ноябре этого года! – я обмерла, сердце сначала остановилось, а потом забилось с удвоенной силой. Впереди отчетливо забрезжило счастье! Мой аспирантский ум сразу же начал прикидывать возможные поводы и варианты переезда в лучший город Земли:

– Я выйду замуж?

– Нет, в этом году ты замуж еще не выйдешь, – задумчиво смотрела она в черные лица карт, – но судьбу ты встретишь…

– Что, тоже в ноябре? – подпрыгнула я.

– Да, скорее всего, именно так! – кивнула она, и повторила – именно так! И замуж выйдешь, не сомневайся!

– А так не может быть, что я уже встретила судьбу? – вдруг вспомнила я про Валентина, из-за которого и заварилась вся эта каша. – может, мы уже встретились, просто ситуация определится в ноябре?

– Определенно будет так, как я сказала.

– Хорошо, а где я буду жить, работать? – растерялась и опять запаниковала я.

– Все будет хорошо, в Москве откроются новые перспективы, появится и работа и свой какой-то неожиданный бизнес, – я уже просто озадачилась от таких перспектив, – но жить сначала будешь в Подмосковье, а уже следующим этапом – вот она, Москва!

– А счастье? А дочка? А родители? – затараторила я в панике. Мне казалось в тот момент, что нужно успеть все-все спросить, чтобы в будущем не сделать неверного шага, чтобы все предусмотреть.

– У дочери в Москве все сложится прекрасно! – деловито смотрела в карты вещунья, – она найдет свое призвание и перед ней откроются прекрасные возможности!

– А мама с папой?! – перебила я.

– С родителями все будет хорошо. Со здоровьем все будет в норме. Мама у тебя героиня, всю себя отдает семье, ей даже лучше будет, если вы уедете, легче жить! – она снова выкладывала карты одну за другой, – а отец занимается не своим делом, ему некомфортно! Нужно ему творческую работу…

– Да, – подхватила я, – вернуться в институт! А может, докторскую…

– Это хорошо! Это придаст ему сил и энергии…

Я, было, открыла рот, чтобы еще спросить что-нибудь, но она сложила колоду, убрала ее куда-то ловким движением и, как в кинофильме про Золушку, сказала:

– Ваше время истекло! Хотите продолжить беседу – платите еще пятьсот рублей! Но, мы же уже все выяснили! Все у вас будет хорошо! Переезжайте в Москву, не сомневайтесь!

Видимо, тетка обладала мощным даром нейролингвистического программирования, так как вышла я от нее в прекрасном настроении, от тоски и неуверенности не осталось и следа. Спектакль я посмотрела с удовольствием, только смутно маячила мысль: а за кого же я выйду замуж, если мы даже еще не встретились? Нет, так нехорошо! А Валентина, что, бросить на полдороге? Зачем же тогда я потратила на него столько сил, эмоций и времени, сосиски еще глотала, дура ненормальная! Нет, шалишь! Придется жениться!

ГЛАВА 26

Моя научная работа мощными темпами приближалась к финишу. Я трудилась как проклятая. Диссертация за два года – это вам не баран чихал! Нервы были уже на пределе. Все в окружающей жизни я воспринимала гипертрофированно остро, любая мелочь могла легко вывести меня из равновесия и привести к неадекватной реакции в виде слез, скандала или истеричного смеха. Жених мой то ли устал надо мной издеваться, то ли просто полюбил, наконец, но относился ко мне крайне положительно. Перемены начались с эпохального вопроса:

– А ты бы смогла со мной ужиться? – спросил он однажды, лежа на диване с неизменной сигаретой. Я внимательно посмотрела ему в глаза и абсолютно серьезно ответила:

– Да, смогла бы!

– Но ведь у меня сволочной характер! Я же порой выкидываю номера, и сам потом не знаю зачем! – подозрительно серьезно настаивал он. В тот момент жизни я была на пике эмоций и любое дело казалось мне по плечу, поэтому я не сомневаясь, брякнула:

– Если мне будет надо, я уживусь хоть с чертом, а уж с тобой-то тем более!

Далее мы эту тему развивать не стали, отложив до лучших времен. Но, скукожившаяся было, надежда на счастье начала расправлять крылья… На этот момент жизни пришлось расстаться, так как я уехала в командировку в город Калугу и на основе таких многообещающих слов, мечтала о счастье. Рейсовый автобус вез меня по заснеженной трассе прочь от Москвы в провинцию, а в голове моей проплывали видения, как Он берет меня за руку и говорит проникновенным голосом:

– Я ничего не могу с собой поделать! Это любовь! – далее, упав на одно колено, – я предлагаю вам руку и сердце, владейте!

Дальше, по сюжету, мы идем в прекрасный ресторан, он в темном костюме, я – в вечернем платье, в руках у меня чудные розы, а вокруг нас витает дымка любви. Мы пьем прекрасное дорогое вино, вокруг бесшумно скользят официанты, ловко меняют блюда, наши головы склоняются все ближе и ближе и, наконец, губы наши встретились и слились в страстном поцелуе…

Последняя зима перед защитой диссертации перевалила, наконец, на весну. Небо стало проясняться, солнце – пригревать, а в утомленном моем организме появились признаки авитаминоза и синдрома хронической усталости. Голова упорно кружилась, обострился остеохондроз во всех местах, а в глазах вместо диаграмм и научных выкладок прочно поселились мушки. Моя Лариса Семеновна, та самая, которая танцевала арабские танцы, была уверена, что меня надо спасать:

– Так к себе относиться просто преступление! – восклицала она, прикладывая к моей голове фотографию Рушеля Блаво, а к печени – маленький беленький аппаратик, – вот, мы сейчас полечимся, и напряжение снимется! А еще массажик!

– Ах, Лариса Семеновна! Что сделать, чтобы он скорей женился! – противным голосом обиженного ребенка ныла я, лежа на массажном столе. Мышцы расслаблялись, усталость уходила и сквозь приятную дрему я слушала советы еще одной моей наставницы. Только, в отличие от верной Муляевой, Лариса Семеновна рекомендовала призвать на помощь потусторонние силы, так как была искренне уверена, что на себя надежды мало:

– Главное, никому ничего не рассказывай и делай все тайно и крайне серьезно! Солнце