— Вам нравится мой кабинет, господин Райт?

— Вполне.

— Люблю эту комнату. Особенно морландовские гравюры.[13] По-моему, они сюда отлично подходят, — речь его соответствовала внешнему виду: мягкая, гладкая, дорогая. Старик Мартофф наверняка оставил сыну приличную сумму на образование, не мог не отметить Даффи. — У окон тоже очень удобно. Сами понимаете, в этой части Лондона подобное — редкость. Стоит присесть на одну из этих кушеток и ощутить лучи солнца на лице — сразу расслабляешься и забываешь о делах.

— Надеюсь, пол звуконепроницаемый, — Даффи вспомнил про рычанье овчарок и звук выбиваемого ковра, многократно усиленные аппаратурой внизу. И еще подумал, что, несмотря на плохое качество записи, Сальваторе и Мартофф, без сомнения, одно лицо.

— Да, конечно, вы зашли с черного кода, как торговый агент. Слышал, по дороге сюда вы блестяще проинструктировали одного из наших стажеров.

— Думаю, уходить я буду через парадный вход, если вы не против.

— Господин Райт, давайте сначала обсудим наше дело. — Эдди сел за стол, указав Даффи на диван. Сиденье дивана располагалось ощутимо ниже уровня стола. «Старый директорский приемчик, — подумал Даффи. — Ладно, если ему это необходимо, пусть будет так». Георгиу пристроил свою тушу у окна.

— Я вас слушаю, господин Райт.

— Маккехни говорит, вы слишком сильно его прижали. Маккехни говорит, у него сейчас проблемы с финансами, дела идут неважно. Маккехни спрашивает, не могли бы вы дать ему передышку. Маккехни спрашивает, что вам от него нужно.

Мартофф негромко рассмеялся:

— Господин Райт, вы сами-то осознаете, что каждая ваша фраза начинается со слов «Маккехни говорит…». Похоже на игру, в которую мы играли в детстве «О'Грэйди говорит».[14] Правила, надеюсь, те же, и мне не придется выполнять все, что говорит Маккехни. Такой поворот дел изрядно бы меня разочаровал. А вы-то сами что говорите?

— Я говорю то же самое — вы слишком сильно его прижали. Еще немного — и вы будете, что называется, камень доить.

— Поправьте, если я ошибаюсь, господин Райт, но вы сюда не благотворительности ради пришли, так ведь? Вы, как я полагаю, не являетесь старым другом Маккехни, который случайно стал свидетелем происходящего, проникся сочувствием к его горю и пришел за него попросить. Как я понимаю, ситуация совсем иная. Вы ведь получаете вознаграждение от Маккехни за свои услуги, или я не прав? Но разве вам платят за то, чтобы вы здесь расписывали, насколько Маккехни обнищал?

— Нет, сами знаете.

Мартофф расплылся в улыбке:

— Не будем отвлекаться. Хочу отметить, что в данной ситуации именно вы пытаетесь выжать из него сальца. Значит, Маккехни наверняка мог бы с легкостью отдать мне то, что перепадает вам, правда ведь? — Мартофф вздохнул и погладил бронзового лебедя. — Меня всегда печалит, господин Райт, как часто люди лгут насчет денег. С крестьянами это еще можно понять, но в бизнесе… Боюсь, я слишком большой идеалист в своем деле. Поразительно: люди начинают визжать, будто им яйца выдавливают, когда я только слегка сдавил апельсиновую кожуру между большим и указательным пальцем, как это делает хозяйка на рынке.

Даффи выжидал. Когда общаешься с людьми такого сорта, с теми, кто привык к власти, им надо дать выговориться. Мартофф, похоже, начал выходить из мира собственных фантазий:

— Я, наверное, вообще слишком большой идеалист. Возьмем, к примеру, историю с вами. — Даффи затаил дыхание. — Я согласился на встречу из-за того, что рассказал мне Георгиу. Он мне сообщил, будто вы хотите заключить сделку. Я ему поверил. Поэтому приглашаю вас, жду, что вы мне скажете, и что же получается? Никакой сделки. Ничего похожего на сделку. По моим представлениям, сделка — это когда одна сторона говорит: «Если я дам тебе икс, ты дашь мне игрек?», а вторая сторона обдумывает предложение и отвечает либо «да», либо «нет», или пытается поторговаться. Поправьте меня, господин Райт, но предварительный анализ вашей «сделки» показывает, что суть ее в том, чтобы сказать мне: «Отвали». Разве не к этому все сводится?

— Маккехни спрашивает, что вы от него хотите? — Даффи упрямо повторил свою единственную реплику.

— Господи ты боже мой. Мистер Райт, я, наверное, непонятно объяснил. Моя позиция сводится к следующему: Маккехни волен утверждать, что истощил свои запасы и ему больше нечем поделиться, но что он может предложить в качестве отступного вместо скромных пожертвований в мой фонд? Вот что я понимаю под «сделкой». Ладно, простите мои старомодные взгляды, но для меня здесь никакой сделкой и не пахнет.

— Тогда я лучше пойду, — заключил Даффи и поднялся с дивана.

— Я задержу вас еще ненадолго, если позволите, мистер Райт. Осталось несколько вопросов, которые нам следует прояснить, и это в наших общих интересах, не говоря уже о вашем нанимателе. Думаю, я мог бы помочь вам разобраться в трех пунктах. Надеюсь, вы потерпите, — Эдди явно не сомневался в готовности собеседника потерпеть. — Во-первых, вы пришли сюда не затем, чтобы «заключить сделку». Давайте без обиняков. Вам нечего предложить. Сомневаюсь, что вы вообще обсуждали этот вопрос с Маккехни — ведь если бы вы этим озаботились, то выступили бы более убедительно. Поэтому вам, вероятно, придется признаться себе самому, в чем же состоит истинная причина вашего визита. Вы пришли, чтобы увидеть меня. Понимаю. Я бизнесмен, обладающий в здешних краях определенным весом. Многие хотят со мной встретиться. Вы, наверное, предполагали, что без какой-нибудь вымышленной «сделки» не сможете произвести на меня должного впечатления, и я не захочу вас принять. Возможно, в этом есть смысл. Однако мне представляется, что мы все должны как можно яснее изложить свои мотивы. Согласны?

Отсюда следует второй момент. Вы довольно невнятно интересовались моими мотивами и намерениями относительно человека, чьи капиталы обеспечивают ваши счета. Думаю, с вами я могу быть вполне откровенным, мистер Райт, ведь если вы до сих пор не разгадали моих намерений, то должны терзаться в загадках так же, как сейчас мистер Джегго за дверью. Проще говоря — сложного в этом ничего нет — я забираю у Маккехни дело. Вот какие у меня намерения. Спросите, чем я руководствуюсь? Никакого секрета: мой мотив — заполучить его дело. Таким образом, я освобождаю Маккехни от владения двумя складами и офисом. Все очень просто. Простите, если возникли какие-то неясности, но, боюсь, мой деловой девиз всегда гласил: «Медленно, но верно». Мне нравится, когда люди привыкают к мысли о потере того, что им принадлежит. Иногда им требуется время, чтобы приспособиться, переключиться на что-нибудь другое. Но Маккехни сумеет приспособиться, не сомневаюсь.