возвращайтесь вечером или завтра днём, как вам будет удобней. Да, я ещё раз хочу поздравить вас с принятием святого крещения, уважаемый Драгис! С вашей стороны это был смелый и правильный поступок! Что же касается венчания и свадьбы, то я рад буду помочь вам, молодые люди, и в этом богоугодном деле, но к такой торжественной церемонии необходимо подготовиться, не правда ли? Вы же захотите, чтобы на вашу свадьбу пришли друзья и родственники?

– Ах, падре! – ответила Анджелика. – Мои родственники далеко, как впрочем, и друзья, а родственники… Драгиса вряд ли будут желанными гостями в этом городе.

– Да, да, я ведь совсем забыл! – пробормотал немного смущённый священник. – Но, тем не менее, свадьба должна быть свадьбой, поверьте мне на слово! А теперь до завтра!

– А как же вы, падре Микаэль? Ведь из-за нас вам не удалось отдохнуть!

– А, у меня всё равно бессонница! – ответил священник и, приветливо махнув рукой, скрылся в глубине храма.

– Драгис! – произнёс бывший дракон, как бы пробуя это имя на вкус. – А что? Мне нравится!

– Похоже на что-то балтийское, – задумчиво сказала Анджелика.

– Это как?

– Потом объясню. Имя хорошее, даже лучше чем Драмба. И оно не помешает мне называть тебя по-прежнему – Драсей!

Гигант расплылся в счастливой улыбке и зашагал к домику священника, приобняв девушку за плечи. Они совершенно позабыли, что должны играть роли господина и слуги.

– Как мне не терпится смыть с себя всю эту ваксу!– сказал Драся, когда они входили в сад перед домом. – Ты мне не поверишь, но я чувствую себя грязным с тех пор, как мы появились в этом городе!

– Я поверю вам, почтенный мавр! – раздался незнакомый голос, от которого оба влюблённых остановились, как вкопанные.

На пороге домика священника стоял человек небольшого роста, скромно одетый и с каким-то глумливо-крысиным выражением лица. Из-за его плеча выглядывал другой человек, тоже с крысиной мордочкой, но на ней было выражение любопытства и страха. Первый держал в руках пучок перьев, которыми некогда был украшен дон Клеофас и демонстративно обмахивался ими.

Дракон нахмурился и двинулся этим незнакомцам навстречу. Тут же из-за деревьев и кустов вышли закованные в доспехи люди, и не менее пяти алебард и столько же арбалетов нацелились на новообращённого Драгиса и его подругу. Вперёд вышел бородатый человек, также весь в стальной броне, почти не уступающий ростом чернокожему богатырю. Этот человек держал в руках обнажённый меч, и с первого взгляда было ясно, что он не шутит. Драся сделал движение в его сторону, но Анджелика схватила его за руку.

– Не надо! – прошептала она. – Они нас просто убьют, а мы не успеем ничего сделать.

– Что вам угодно? – спросил чернокожий слуга, забывая о том, что он здесь не главный.

– Нам укотно арестофать фас именем Сфятой Инкфисиции! – проговорил железный бородач с сильным акцентом.

– А какие нам предъявлены обвинения? – зазвучал металл в голосе чернокожего.

– Вам будут предъявлены обвинения, когда это будет угодно сделать суду Святой Инквизиции! – ответил человек с крысиным лицом. – Достаточно уже того, что вы – фальшивый мавр и фальшивый итальянец прошли через городские ворота обманным путём, и попутно свели с ума целую команду городской стражи во главе с капитаном! А теперь извольте следовать, за нами без сопротивления. Поверьте, это в ваших интересах!

Глава 13. …да не судимы будете!

Снаружи, наверное, был ясный день, а здесь царил давящий холодный полумрак. И дело было не только в том, что тесное, душное помещение освещали лишь два чадящих факела. На сознание давил низкий серый потолок, перекрещенный толстенными каменными балками. Он навевал мысли о многометровой толщине сплошного камня, нагнетал впечатление безысходности, убивал надежду на освобождение.

– Ну, что ж, сеньор Анджело, хе-хе, де ла Барби! – говорил человек с крысиной мордой, как муха, потирая передние лапки. – Раз оказалось, что вы девка, то и одеты вы, должны быть, как девка! Ну – живо, раздевайся! И наденьте на неё одежду, приличествующую её полу и положению!

Последняя реплика относилась к двум дюжим мужикам, стоящим здесь же с плетьми в руках. Анджелика помедлила, и тут же получила ощутительный тычок рукоятью плётки в спину. Больше она не медлила. Чёрный бархатный камзол, панталоны, чулки, башмаки, шляпа с лебяжьим пухом легли на низкую старую скамью, иссечённую подозрительными царапинами. Девушка осталась в измятой хламиде и с голыми ногами на холодном, противно-липком полу.

– А дальше? – улыбка на крысином лице стала приторно-медовой. – Значит, мы стесняемся? Ну же! Перед служителями Святой Инквизиции никто и никогда не стесняется! Или ты хочешь, что бы тебе помогли?

С этими словами мерзкий крысоид подошёл к своей пленнице, внимательно оглядел её, и быстро разобравшись в устройстве её костюма, дёрнул за булавку, скрепляющую хламиду на плече. Ничего не получилось, как он ни старался, булавка осталась на месте.

– Вот так, так! – сказал он с развесёлым удивлением. – Как же ты раздеваешься? А ну-ка покажи!

Анджелика получила ещё один тычок в спину, и уже протянула руку к заветной булавке, как вдруг что-то в её взгляде заставило крысомордого передумать.

– Стоп! – остановил он её руку. – А вдруг здесь какое-то колдовство? Ну-ка придержите её!

Два стражника немедленно схватили пленницу за руки, а крысоид ещё раз обошёл девушку вокруг, задумчиво поскрёб лысину, и вдруг достав откуда-то длинный и острый, как бритва нож, ловко срезал с неё одежду. Анджелика не ожидавшая такого поворота, забилась в грубых руках стражников, но те держали крепко, и через недолгое время девушка затихла. Человек с крысиным лицом открыто наслаждался пикантным зрелищем, причём ему доставляла удовольствие не столько нагота, сколько беспомощность пленницы.

– Жаль, что Великий Инквизитор приказал тебя ни в коем случае не трогать! – сказал он с сожалением, в котором сквозило плохо скрываемое притворство. – А мы и не тронем! Пока не тронем, правда, ребята?

"Ребята" никак не отреагировали на его слова, с таким же успехом он мог бы обратиться к тяжёлым каменным колоннам, подпирающим свод.

– Ну, хватит! – заявил, наконец, крысоид, и лицо его из медового сразу стало холодным и злым. – Теперь оденьте её и в камеру, а будет артачиться, закуйте в колодки!

На Анджелику тут же надели широкую рубашку из грубой материи, больше напоминающую мешок с дырками для рук и головы. Но она была рада и такому одеянию. Чем дальше, тем омерзительнее было стоять нагишом перед глумливым взглядом этой сволочи! А ещё, она себя ругала, на чём свет стоит! Ругала за то, что оставила метлу, то есть дона Клеофаса