Чтобы это знать, ему хватало тех коротких взглядов, которые он бросал на меня.

– Извини, собеседник из меня пока… не очень.

Ему нужен был запас сил.

– Если еще раз извинишься, я закажу тебе все по кругу в двойном размере.

И расползлась на моем лице улыбка.

«Ешь. Это не просто процесс восстановления сил, но процесс получения удовлетворения. И наблюдать за ним приятно».

Кафе было маленьким, придорожным, но вполне уютным. Несколько столов на манер вагона, красные диваны, расторопные официантки. Крейдена, на чьей щеке красовался след от удара, они рассматривали с затаенным любопытством. Синяк их не смущал, их привлекала его сильная широкоплечая фигура, его аура.

«Особенно сейчас, – думала я, – когда он после этой пробежки». Сама пробежка закончилась, а флер от нее до сих пор остался.

– Ты был прекрасен, – я произнесла это тихо. Теперь я могла это сказать, теперь меня не тошнило, мой пульс не шкалил, и мне больше не хотелось или удавить админа, или взять пушки и расстрелять вертушки.

Тарелка напротив опустела. Осталась пара кусочков сырного хлеба на другой и еще полстакана газировки. Я была уверена, Крейден прикончит и это.

– Я напугал тебя.

Ему не нужен был ответ, он знал его. Знал, что все мои нервные окончания стлели в той смотровой комнате, что они теперь год будут восстанавливаться. Да, я хотела «фильм», не знала только, насколько Форс шутник. И все равно он был чертовски прекрасен, непередаваемо хорош, идеален.

– Конечно, ведь я никак не ожидала, что ты затребуешь самый сложный трейл и военных дронов. – Помолчала, продолжила через паузу: – Админ сказал, что до тебя таких… дураков не было.

Крей не обиделся. Прищурился с насмешкой, как он умел, расслабленный, как и прежде, будто час назад не преодолевал никакого испытания.

– Почему же «дураков»? Если поставить человека в по-настоящему критическую ситуацию, он узнает предел своих возможностей. Узнает, что за этим пределом есть другой, третий… или отсутствие границ.

Границы есть у всех. У кого-то дальше, у кого-то ближе, но спорить я не стала. У Форса вышло сделать все правильно и красиво. Получилось ли бы подобное у кого-то другого? Никаких гарантий.

– Все равно… я была на тебя зла!

– Знаю.

И эта плавленая пучина в глазах, гасящая любой всплеск моего норова.

– Тебе хотелось… меня помучить?!

– Мне хотелось дать тебе увидеть то, что ты на самом деле хотела.

Черт. Я не хотела. Не так… И немножко хотела. Наверное, однажды я разберусь.

– Я тебя… я…

Я не знала, что именно хочу сделать с тем насмешливым мужчиной, который улыбался напротив.

– Ты меня возбуждаешь, когда ты такая.

Его глаза еще прищурились, прикрылись, как у кота, воображение которого разделилось на два мира. В одном то, что есть здесь – кафе, столик, мы, сидящие на диванах. Во втором другое – томные касания, очень плотное слияние, размеренные, задающие ритм толчки.

Я и сама кое-как выпуталась из этой воображаемой сцены.

– Ты поставил рекорд, знаешь об этом?

– Меня не заботили цифры.

– Тебе предлагали фотосессию?

– Да. Я отказался.

– А приз? Ты его забрал? Они говорили, что ты выиграл пятьдесят тысяч.

Достаточно большие деньги.

– Да. Попросил перевести на твою карту.

– Что?!

В этот момент меня пробило настоящее возмущение.

– Это не мои деньги, не я их заработала! Честно, и они должны быть…

– Я так захотел.

– Это твои!

– У меня достаточно денег.

– Крей! Я отправлю их назад!

– Не отправишь. Ты оставишь их себе, это приказ.

Последняя фраза, сказанная мягко и со сталью, обрубила мою речь на полуслове. Нет, я хотела возмущаться, я планировала продолжить до победного, но теперь в немом изумлении открыла и закрыла рот.

«Это приказ».

Взгляд теплый. Взгляд бетонный. О, Форс умел приказывать.

Мне пришлось вдохнуть, выдохнуть. Даже потянуться за его газировкой, отпить – мой чай закончился.

Полное бессилие, полная капитуляция.

Он умел это делать жестко, вовремя. Ставить на колени, но на мягкий коврик, на бархатный – у меня почему-то поджался низ живота. Хотя я не «рабыня», я вообще в эти игры никогда не играла.

Пришлось, однако, спор по этому вопросу прекратить.

– Знаешь, когда ты был там, я была готова сожрать ведро песка, лишь бы остановить гонку. Лишь бы эти дроны за твоей спиной рухнули в пропасть.

– Но я был хорош.

– Ты был супер хорош.

– Красив?

Он издевался надо мной. Тестировал женскую выдержку.

– Безумно.

– Значит, все не зря?

С ним вообще все не зря.

Прошла мимо официантка – облапала Крейдена очередным плотным взглядом, по мне мазнула глазами, как по противной трещине в стене. Придвинулась ближе, склонилась над столом объемной грудью, убрала салфетки. Удалилась недовольная тем, что ее больше ни о чем не попросили.

– А у нас уже началось, – я облизнула пересохшие губы, когда она удалилась, – время приказов?

– Пока нет. Считай, что мы просто потренировались.

Я предвкушала время настоящих «приказов», опасалась его, жаждала, беспокоилась, изнывала от желания узнать, что будет дальше. Как все запутано…

– Мы поели? Идем?

Да, поели. По крайней мере, он. А я чуть успокоилась – все сложное осталось позади.

(DOTAN – No Words)

Вновь полноценное ощущение фильма. Мы идем к машине – его рука на моем плече. Тяжелая, настоящая, обнимающая. Мы вместе настолько, что не разлепить, не разделить. А вокруг такой закат, какой бывает раз в десять лет – оранжевый, розовый, фиолетовый, – заливающий мир покоем. Дальше мы опять куда-то без цели и направления. Как хорошо знать, что твой мужчина – лучшая стрелка компаса, и всегда приведет туда, где ты хочешь быть. Парковка почти пуста. Скоро сумерки.

На половине пути к машине я предупредила:

– Нам нужно заехать в аптеку.

– Зачем? Аптечка есть у меня в багажнике.

– В ней есть, чем смазать…

Я не успела даже верно сформулировать смысл предложения, а мой спутник уже улыбнулся.

– Лубрикантов нет. А тебе они нужны?

Я фыркнула весело и возмущенно.