Для Присциллы, к двум годам получившей все возможные титулы на кошачьих выставках, уже был подобран такой же титулованный «жених» из Бельгии, согласована дата «свадьбы», оформлены все документы на поездку в Бельгию (поскольку коту как основному трудяге там комфортнее), как вдруг хозяйка обнаружила, что у ее девочки как-то странно распух живот.

Был немедленно вызван семейный ветеринар, перепуганная Магдалена, комкая в руках заплаканный платочек, нервно металась из угла в угол, пока врач осматривал ее любимицу, и, едва эскулап закончил осмотр, истерически вскрикнула:

– Доктор, она будет жить? Вы сможете удалить это?

– Легко, – усмехнулся ветеринар, стаскивая тонкие резиновые перчатки. – Но, думаю, Присцилла и сама справится.

– Что значит – сама?! Когда это опухоль проходила сама?

– А с чего вы взяли, что у вашей кошки опухоль?

– Ну как же – посмотрите на ее живот!

– Госпожа Кульчицкая, вы меня удивляете! Это ведь не первая ваша кошка, и котята уже были...

– Постойте... – Магдалена резко побледнела, глаза ее сузились, взгляд, устремленный на кошку, только что теплый и ласковый, мгновенно похолодел. – Вы хотите сказать, что Присцилла... что она... беременна?!

– Хочу, – кивнул эскулап. – Роды ожидаются недели через три-четыре. Я приеду, не волнуйтесь.

– Не надо, – хрустнула голосом любящая хозяйка. – Сама справится.

– Но все-таки это первые роды, кошка молодая...

– Не надо. Всего доброго. Вот ваш гонорар.

И, едва за ветеринаром закрылась дверь, прислуге был устроен допрос с пристрастием. Всем, работавшим в барском доме, вменялось в обязанность следить за кошками, и в первую очередь за тем, чтобы они не сбежали без присмотра.

Правда, надо отметить, что кошки особо и не рвались убегать, потому что по участку разгуливали псы, а дразнить их прикольно только из окна. Или с балкона.

И Присцилла вроде не убегала. Во всяком случае, и горничные, и кухарка, и дворецкий божились, что кошка постоянно находилась в доме. Единственное, что, вернее – кого, заметил садовник – здоровенного черно-белого котяру, бродившего среди элитных кустов элитных растений.

Был отдан приказ отловить разбойника, но ничего не получилось. Тогда Магдалена принялась избивать кошку, причем делала это вне дома, чтобы крики несчастного животного слышнее были. Даже плетку специальную приобрела, дабы не убить сразу, а причинить не оправдавшей доверия дряни как можно больше страданий.

Обо всем этом Матрена Ивановна узнала от работавших на барском дворе жителей староверческой деревни, искренне сочувствовавших животине, но не смевших вмешаться.

И на второй день издевательств над Присциллой кот пришел.

Как он смог пробраться незамеченным на крышу барского дома, не знал никто. А может, просто не хотели признаваться, переживая за недавно такую холеную, такую ласковую, такую красивую киску, превратившуюся в дрожащий окровавленный комок ужаса.

Наверное, по этой же причине дворня замешкалась с натравливанием собак, когда дико завывающее черно-белое зубастое и когтистое нечто спикировало с крыши дома прямо на плечи Магдалены.

Буквально за несколько секунд плечи и руки женщины покрылись глубокими кровавыми царапинами и укусами, она заверещала, прикрывая лицо, выронила плетку и помчалась в дом, выкрикивая на ходу:

– Спустите собак!

Спустили. Но чуть погодя, когда измученная кошка, собрав остатки сил, скрылась вместе со своим спасителем в лесу.

Куда мстительная хозяйка велела теперь отпускать собак, чтобы они нашли и разорвали наглых тварей.

И ведь почти получилось!

Мы и раньше не особенно пылали желанием познакомиться с нашими прибабахнутыми соседями по околотку, а после рассказа Матрены Ивановны желание было немедленно погашено пионерским способом.

Хорошо хоть, что Кульчицкие, судя по всему, не сочли нас достойными войти в относительно близкий круг знакомых, во всяком случае, разукрашенных вензелями и ангелочками пригласительных нам с нарочным доставлено до сих пор не было.

Единственное проявление интереса со стороны самопровозглашенных хозяев местной жизни материализовалось в образе лысого коренастого типа, разъезжавшего на здоровенном черном джипяре. В первый раз я заметила его еще осенью, когда наше строительство только началось. Заляпанный глиной танк на колесах стоял через три дома от нас, окно со стороны водителя было опущено, и оттуда вился сизый сигаретный дымок.

И хотя автомобиль стоял возле соседского двора, я сразу поняла, что человек внутри джипа следит за нашим.

Почему? А вы разве никогда не ощущали на себе чужой взгляд, особенно если взгляд этот нельзя отнести к разряду теплых и дружеских?

Вот и сейчас я физически ощущала ментальное сверло в спине, все время хотелось свести лопатки как можно ближе друг к другу, чтобы не дать просверлить дырку в позвоночнике.

Ощущение не из приятных, между прочим, и напрягало оно меня все сильнее и сильнее. Я совершенно забыла, зачем приехала, что хотела сказать строителям, холодный чужой взгляд буквально парализовал меня, словно там, в джипе, сидел не человек, а змей.

Змей Горыныч?

Неуместное воспоминание о байках соседки, совершенно некстати всплывшее из глубин памяти, смущенно хихикнуло и, ударив по поверхности плавником, поспешило вернуться обратно.

А я разозлилась. На себя, истеричку, на этого наглеца, бесцеремонно следившего за нашим домом...

Или за мной?

Тихо плеснуло очередное вынырнувшее воспоминание о бесследно пропавших летом девушках. Может, этот тип в «Лэнд Крузере» причастен к их исчезновению и теперь следит за новой жертвой?

Почему именно за мной? Да потому, что в Низовке с молодыми представительницами прекрасного пола как-то не очень складывается. Все бабоньки если не пенсионного, то близкого к тому возраста, а молодняк съезжается сюда только летом, на каникулы.

Фу, глупости какие! Ну какой уважающий себя маньяк будет следить за потенциальной жертвой в открытую? Да еще средь бела дня? И на участке нашем я не одна, тут, между прочим, хватает крепких мужиков-строителей.

Вспомнив о наличии бригады, я расхрабрилась и решительно направилась к калитке, дабы лично спросить у забившегося в панцирь джипа незнакомца, какого... гм, чем, собственно, товарищ интересуется?

Но едва я покинула территорию нашего владения, как стекло в автомобиле начало подниматься, выплюнув напоследок окурок, и джип, с визгом провернув покрышками по осенней слякоти, резво стартанул с места и болидом «Формулы-1» пронесся мимо меня.

Разумеется, рассмотреть сидевшего за рулем я не успела. Если только сверкнувшую лысину да совершенно неуместные в пасмурную погоду черные очки.