– Эй, большой мальчик, а ты играл в машинки долгие годы, – заметил Харун, смеясь.

Алим хохотнул:

– Ну, если так… хорошо… Я-то вырос, а ты продолжаешь копаться в песочнице.

Смех помог братьям расслабиться.

– Значит, у тебя нет возражений? – поинтересовался Харун.

– Я не имею права препятствовать тебе. – Алим обошел стол и с улыбкой взглянул на брата. – Обещаю надлежащим образом выполнять свои обязанности, не беспокоить тебя и не вынуждать оставаться дома – по меньшей мере ближайшие тринадцать лет.

Харун взглянул на него, лицо его стало жестким.

– Спасибо, но сейчас раскопки для меня – не самое важное. Сначала надо сделать кое-что.

Алим удивленно вздернул бровь.

– Ты только что поклялся, что не будешь мне препятствовать. – Харун сбросил с плеча руку Алима. – Я должен публично объявить, что больше не буду исполнять обязанности шейха. – Он твердо встретил взгляд брата. – Я исчезну только после того, как весь Аббас-аль-Дин узнает, что теперь ты – законный правитель, иначе наши «друзья» не успокоятся…

– Думаю, лучше позволить тебе сделать это… но ты у меня один в целом свете, Харун. – На лице Алима, похоже, прибавилось морщинок… Или это были шрамы? – Береги себя, мой маленький akh, мой маленький брат. Я не хочу горевать на твоих похоронах.

Подойдя к Харуну вплотную, Алим заглянул ему в глаза. И Харун понял, что он выше своего брата – а ведь он никогда этого не замечал.

– Я сделаю это для тебя. В нашей семье я – солдат. И я должен их победить. – Горло его сжалось от невысказанных чувств. – Пока эта группировка не побеждена, опасность угрожает тебе, а также женщине, которую ты любишь.

– А если я не хочу, чтобы ты рисковал?

– А что будет с Ханой? – спросил Харун.

На скулах его брата заиграли желваки.

– Я не собираюсь обсуждать наши отношения с Ханой – точно так же, как и твои с Амбер. Но позволь мне сказать кое-что, прежде чем ты исчезнешь. Ты уходишь потому, что не можешь простить мне смерть Фади? Могу я надеяться на то, что ты когда-нибудь меня простишь?

Эти слова резанули Харуна, потому что он этого совсем не ожидал. Резко отвернувшись, он пытался вздохнуть, но грудь его сдавило.

– Мне надо знать, Харун. – Рука, опустившаяся на его плечо, слегка дрожала. – Хотя любимчиком Фади был ты, я любил его. Он заменил нам в детстве отца, тебе и мне.

Харун мог только кивнуть в ответ.

Помолчав, Алим спросил:

– Ты винишь меня в его смерти?

– Прекрати, – хрипло пробормотал Харун. Ему показалось, что слова брата разрывают его на части.

– Мне надо знать, – повторил Алим.

– Фади сам принял решение, – в конце концов сказал Харун, уставившись в окно. – Ему была невыносима мысль о женитьбе по расчету, из политических соображений. Не конкретно на Амбер, а на любой другой женщине. Не думаю, что он хотел умереть, просто пытался спрятаться от неизбежного.

После долгой паузы Алим произнес сдавленным голосом:

– Спасибо.

Харун вновь пожал плечами.

– Ты видел, каким он был несчастным? Ты предоставил ему возможность отвлечься хотя бы на время, потому что любил его. Смерть Фади травмировала тебя больше, чем меня. Я никогда не винил тебя в его смерти.

«Винил только в том, что ты скрылся, когда я больше всего нуждался в близком человеке», – подумал Харун, но вслух не сказал ничего. Алим нес такую тяжелую ношу на своих плечах, которая ему и не снилась. Харун надеялся, что Хана сделает его счастливым.

– Спасибо, akh.

Эти два слова вырвались из самого сердца Алима, а слово «брат» было наполнено таким теплым чувством, что оба ощутили невероятное облегчение. Харун не помнил, чтобы с ним кто-нибудь так говорил. Фади был скуп на слова, лишь похлопывал его по плечу, хваля за хорошую работу.

Он повернулся к Алиму:

– Мне надо найти Амбер.

Тот кивнул:

– Да, брат, найди ее. Настало время рассказать ей о своих чувствах. – Вздрогнув, Харун уставился на него, и Алим улыбнулся. – Я увидел эти чувства на твоем лице, когда ты впервые встретился с ней, и вижу сейчас. Такие же чувства я испытал, впервые увидев Хану.

– Ты… ты знаешь, что я испытываю к Амбер? – медленно произнес Харун, потрясенный чуткостью брата. Он раскрылся перед ним с совершенно неожиданной стороны.

Алим пожал плечами:

– Как ты думаешь, почему я поторопился уехать три года назад? Я видел, как Амбер смотрела на меня. Но она влюбилась не в меня, а в шейха-автогонщика.

– Значит, ты тоже это знал, – тихо проговорил Харун.

Алим кивнул:

– Конечно знал. Я не бросил бы тебя тогда, если бы не был уверен, что ты получишь в награду такую женщину. Я оставил вас двоих, не сказав ни слова, надеясь на то, что вы повернетесь друг к другу, горюя обо мне.

Братья смотрели в окно, разглядывая городские пейзажи, будто там скрывались ответы на все их вопросы.

– Почему? – в конце концов спросил Харун. – Может быть, ты был нужен ей больше, чем я?

– Нет. Я был неподходящей кандидатурой. В каком-то смысле я поступил эгоистично; но мысль о том, что я должен отнять у брата дорогого ему человека, была невыносима.

Харун покачал головой. Эмоции переполняли его. Не в силах сдержать их, он вымолвил:

– Ты единственный из нас умеешь прекрасно говорить. Мы с Фади всегда отмалчивались.

– Однако это мне не помогло с Ханой, – пробормотал Алим.

Харун хотел прикоснуться рукой к плечу брата, но сдержался:

– Она не хочет выходить за тебя замуж?

– Она сбежала от всех этих сплетен и слухов. Она считает, что недостойна быть моей женой. Я встретился с ее семьей в надежде, что они образумят ее, но они встали на сторону Ханы. Ее отец посоветовал мне забыть ее. Я не могу это сделать. Никогда не смогу. Какое значение имеет происхождение?

Харун заметил:

– В теории, конечно, но на практике очень важно, принцесса ты или дочь шахтера.

– Для меня это не важно, – прорычал Алим. – Разве твоя ледяная принцесса рискнула бы жизнью, чтобы спасти тебя?

– Я не могу даже сказать, о чем она думает, – тихо ответил Харун. – Я согласен с тобой. Хана – героиня, и ее нельзя сравнивать с изнеженной принцессой. Хана – та женщина, которая тебе нужна.

Смягчившись, Алим кивнул:

– Прости, что я накинулся на тебя.

– Прощаю, но мне хотелось бы, чтобы ты больше не называл Амбер ледяной принцессой, – добавил Харун, слегка напрягшись. – Она никому не спасла жизнь, но столько натерпелась от братьев эль-Канар и проявила такую верность, какую никто из нас не заслужил.