непослушными пуговицами и, справившись, распахивает полы. Рывком стаскивает пиджак с моих плеч и отбрасывает его в сторону. Я ей позволяю, заряжаясь диким, сжигающим нас дотла возбуждением. Оно растекается по венам, опьяняет и дурманит.

Подчинить ее себе, развернуть лицом к стенке лифта, задрать подол юбки и, сдвинув кружево трусиков в сторону, вбиться одним движением бедер. Вместо этого я растягиваю наше удовольствие. Опускаюсь над ее острыми сосками и по очереди втягиваю каждый из них в рот. Перекатываю сладкие горошины языком и дурею от ее вкуса, запаха, нежности кожи. Появляется абсолютно необъяснимое стремление обладать ею. Полностью, без остатка. Выпить ее всю, заставить стонать и умолять продолжать, не останавливаться. Хочу, чтобы просила, требовала, издавала протяжные стоны, пока вбиваюсь в нее членом.

— Кир…

Она меня не отталкивает, хотя я жду этого. С готовностью разворачивается, оттопыривает задницу назад и охает, когда я делаю так, как и хотел — сдвигаю ее насквозь промокшие трусики в сторону и провожу пальцами по возбужденному клитору.

— Боже…

Она вздрагивает и разочарованно стонет, когда я отстраняюсь, чтобы расстегнуть брюки и достать член.

Я вхожу в нее одним сильным рывком. Кира охает и подается вперед, слегка отстраняясь. Обхватываю ее бедра пальцами и тяну на себя.

— Тебе больно?

— Мне… нет… хорошо, — выдает с небольшими паузами.

Своим охрипшим голосом она развязывает мне руки. Я больше не сдерживаюсь, вбиваюсь в нее жестко, быстро, не растягивая, а усиливая наслаждение. В кабине лифта становится душно, пространство заполняют пошлые шлепки наших тел и запах секса. Я почти ничего не вижу, действуя на голых инстинктах, поддаваясь общему безумию и похоти.

Кира кончает быстро и бурно. Стонет, заметно сдерживаясь, охает, когда я не останавливаюсь и продолжаю ритмично ее трахать. Ее тело дрожит от нахлынувшего оргазма, пока я вбиваюсь в нее, не замедляясь.

— Ты все еще не пьешь таблетки?

— Нет.

— Мы обязательно это исправим.

Чувствую скорое приближение оргазма и с глухим стоном достаю член, кончая Кире не поясницу. Несколько раз шумно выдыхаю, восстанавливая дыхание. Кабина лифта, кажется, тоже приходит в себя, прекращая раскачиваться.

Кира затихает, и я быстро поднимаю свой пиджак, стирая им капли спермы с ее поясницы. Через несколько минут мы оба, взмокшие, уставшие и с глупыми улыбками на лицах, вываливаемся из лифта.

Одеваться пришлось наспех из-за того, что с нами связались из службы поддержки и предложили помощь. Мы, конечно же, отказались, убедив менеджера, что не нуждаемся в поддержке. Лифт, правда, пришлось запустить. Кира довольно быстро привела себя в порядок, а я так и вышел из кабины с полузаправленной рубашкой и взлохмаченными волосами. Благо, по пути к квартире не встретили соседа, иначе бы поползли слухи, а я, признаться, этого терпеть не могу.

— Боже… — Кира прислоняется спиной к стене в прихожей. — Я едва стою на ногах.

— Зато больше не дуешься, — отвечаю, стаскивая туфли.

— Я и не дулась, — фыркает, отлипая от стены и разуваясь следом.

— Ты знаешь, что это был самый дорогой секс в моей жизни? — спрашиваю, демонстрируя ей испорченный пиджак.

— Я не компенсирую, — замечает она, усмехаясь.

— Думаю, у тебя получится.

Она отходит, я надвигаюсь, шагая к ней, уменьшая разделяющее нас расстояние. Мне нравится затеянная ею игра. Импонирует отведенная мне роль хищника, а ее — упрямой и своевольной добычи.

— У меня нет денег, — шутливо говорит она.

— Они мне не нужны.

— И чего же ты хочешь? — спрашивает.

Мы доходим до гостинной, где Кира упирается в диван и падает на него, глядя на меня снизу вверх.

— Рот. Я хочу твой рот.

Глава 25

Кира

— Давно живешь с девочками? — спрашивает Кирилл, когда мы, уставшие и изможденные, лежим на кровати.

За плечами — несколько часов безудержного секса, острых ощущений, сладкого кунилингуса и глубокого минета. Об этом я думаю про себя, решив, что ни за что в жизни не смогу произнести подобного вслух.

— Полгода. До этого в общаге жили, а теперь вот… зарабатываем немного и можем себе позволить.

— Много вас там?

— Трое. Нинка и Верка. Классные они, потом вас познакомлю.

Я тут же прикусываю язык. Вот что я за дура такая, а? Познакомлю! С чего бы ему знакомиться с моими подружками?

— Сколько комнат снимаете?

— С чего такой интерес к моим жилищным условиям?

Кирилл улыбается, глядя в потолок. Я трусь щекой о его оголенное плечо и устраиваюсь на нем.

— Однушка у нас.

— На троих?

— Ага. В тесноте, знаешь ли…

От разговора нас отвлекает звонок моего мобильного. Моя сумочка стоит на тумбочке, и я тянусь, чтобы посмотреть, кто звонит. На часах уже за полночь. Обычно в такое время мне никто не звонит. Достаю телефон с напряжением. Боюсь, что это отец. Я ведь сегодня отказалась ехать и он наверняка недоволен, но на экране имя Нинки.

— Алло.

— Ты в порядке там? — спрашивает подруга.

— Конечно. Я же предупредила, что не приеду.

— Я знаю, но решила уточнить, все ли хорошо. Верка мне весь мозг выела — позвони, да позвони.

Я смеюсь, прикрывая рот ладошкой. Верка у нас занимательная, она и не такое может Нине устроить. Совсем не удивлена, если все именно так и было.

— Ладно тогда, спокойной ночи.

— И вам. До завтра.

Я отключаюсь и поворачиваюсь к Кириллу. Он смотрит на меня с интересом и хмурится. Глубокая вертикальная складка проступает между бровями.

— Что? — спрашиваю с улыбкой. — Это подруга звонила.

— Я слышал, — говорит Кирилл. — Это ведь новый телефон?

— Да.

— Тебе так хорошо платят?

— О, нет конечно, — я улыбаюсь, а у самой во рту пересыхает от волнения и сердце начинает колотиться, как ненормальное. Точно из груди выпрыгнет! — Первый я в рассрочку взяла, до сих пор ее выплачиваю, а этот… подруги подарили. Представляешь? Собирали деньги на путешествие, но у них не вышло, отель на карантине и вот…

Я выдаю все это на одном дыхании. Быстро прячу телефон в сумку и откладываю ту на тумбочку. Поворачиваться к Кириллу мне страшно, потому что после моей тирады он молчит и не говорит ни слова. Посмотреть ему в глаза не могу. Боюсь, что он тогда сразу поймет мою ложь.

— Классные