так долго ждать. Я хочу, чтобы мы начали жить одной жизнью сразу, сейчас.

– Ну Анна, нужно терпение. Придет время, и ты сможешь исполнить все свои мечты: переехать обратно в Стокгольм, выучиться на медсестру и…

– Выйти за тебя замуж?

Лýка улыбается.

– Если бы все зависело от меня, мы были бы уже женаты. Найди священника, и мы решим вопрос, здесь и сейчас, – смеется он, но потом его голос вновь обретает серьезность. – Ты же знаешь, как много ты для меня значишь? Ради тебя я сделаю все, что угодно.

Лýка встречается с ней взглядом, и Анна чувствует, как у нее начинает сосать под ложечкой. Единственное, что ее волнует, чего она хочет, – это быть с ним рядом.

– Я тоже.

Подняв руку, он касается пальцами ее ключицы, всего в нескольких сантиметрах от вздымающейся при каждом вздохе груди.

– Никогда прежде такого не испытывал, – продолжает он. – С того самого дня, когда мы встретились на вершине скалы, я не могу ни о чем другом думать. Ты прекраснее всех, кого я знаю, и я благодарен судьбе за каждое мгновение, которое провожу с тобой рядом.

Объяснение в любви действует на Анну опьяняюще. Прижав руку к груди Лýки, она чувствует, как под тканью рубашки бьется его сердце.

Девушка медленно приближает к нему свое лицо и, оказавшись так близко, что уже ощущает кожей его дыхание, закрывает глаза. Лýка берет ее за плечи, и, когда их губы встречаются в поцелуе, Анна прижимается бедрами к его телу. Поцелуй становится все глубже и интенсивнее – от возбуждения девушку охватывает дрожь. Она никогда и никому в этом не признается, но Лýка являлся к ней в мечтах. Оставаясь в одиночестве, Анна закрывала глаза и представляла его себе – как он медленно раздевает ее, расстегивает пуговицы, лаская, снимает одну вещь за другой, чтобы потом осыпать обнаженную кожу поцелуями.

Тяжело дыша, Лýка тянет ее за собой – скрытые от чужих глаз складским зданием, они могут продолжать целоваться. Она чувствует, как его пальцы касаются блузы. Прижимается к кирпичной стене и издает стон, когда он сжимает в руке ее грудь и проводит губами по ее шее.

Спустя несколько секунд Лýка останавливается. Анне не хочется прерываться, но он обхватывает руками ее лицо, и она открывает глаза. Они все еще стоят вплотную друг к другу, и девушка улыбается, но Лýка уже пришел в себя.

– Нам некуда торопиться.

– Вообще-то я уже взрослая и решаю все сама, – дерзко отвечает она.

Лýка встречается с ней взглядом и смеется.

– Ti amo, Anna, – с чувством произносит он. – Ti amo per sempre [21].

Глава 17

Апрель 2007 года

Стоило только Ребекке подняться на стремянку и начать отрывать старый рубероид, как к участку подъезжает огромный трактор. Двигатель громко фыркает, мешая ей сосредоточиться, но она мужественно оборачивается и поднимает руку в знак приветствия. Сидящий за рулем Арвид даже не смотрит в ее сторону.

Ребекка вздыхает. Ей самой не понять, почему она на него так зла. Надо бы просто не обращать на соседа никакого внимания, но не получается. К тому же она обещала Эгону поговорить с ним по поводу ремонта изгороди, чего бы ей это ни стоило.

Взявшись за край хлипкого рубероида, Ребекка аккуратно тянет его на себя, а когда он не поддается, достает плотницкий нож. Первые кровельные гвозди послушно выскальзывают наружу, достаточно подцепить шляпки кончиком ножа, но потом дело застопорилось. Два гвоздя сидят слишком глубоко, как бы она ни старалась их вытащить.

Пытаясь подковырнуть шляпки, Ребекка забирается выше, чтобы было удобнее держать рукоять ножа. Она крутит нож, подбираясь с разных сторон, и в конце концов вроде засовывает кончик лезвия под шляпку. Перехватив рукоятку, упирается левой рукой в крышу, чтобы не упасть. Но не думает, куда направлен нож. Раньше, чем девушка успевает среагировать, он соскальзывает и попадает ей в левую руку, оставляя глубокий разрез.

Ребекка в ступоре смотрит на зияющую у основания большого пальца рану. От вида стекающей по руке крови девушка вскрикивает. И что же ей теперь делать? А вдруг это надо зашивать? Ей же даже до больницы самой не добраться, но не вызывать же скорую из-за какого-то пореза?

На дрожащих ногах Ребекка спускается с лестницы, отрывает бумажные полотенца и оборачивает ими руку. Арвид заехал на свой двор, и она делает пару неуверенных шагов в сторону его дома. Просить о помощи ужасно не хочется, но сейчас, похоже, у нее нет выбора. Она спешит к старому сараю. Рука болит, чувствуется, как из раны толчками выливается теплая кровь. Когда Ребекка заходит за угол и Арвид замечает ее, он тут же бросает свои занятия.

– Я порезалась, – громким голосом говорит она. – Ножом.

Кивнув, сосед берет ее за запястье:

– Глубоко?

– Не знаю, но крови много.

– Пойдем в кухню, – отвечает он и ведет ее к дому.

Они подходят к мойке, и Арвид включает воду:

– Что за нож?

– Плотницкий. Я крышу чинила.

– Дай посмотрю рану, – продолжает сосед и достает с полки стопку чистых кухонных полотенец. – Только надо сначала постараться промыть ее под проточной водой.

По спине пробегает дрожь. Все ее существо протестует, не желая снимать с руки защиту в виде бумажных салфеток. Откуда ей знать, можно ли доверять Арвиду? Да и не хочется Ребекке, чтобы он видел ее шрамы.

Когда он притягивает ее руку к крану, Ребекка стискивает зубы. Арвид снимает промокшую бумагу и наклоняется ближе, подставляя рану под струю воды.

Моментально растекается обжигающая боль, и Ребекка пытается отдернуть руку, но Арвид не отпускает. Секунды похожи на вечность – девушка может вновь дышать спокойно только после того, как он оборачивает ее руку в чистое полотенце. Ткань плотно прижимает кожу, рука поднята вверх. Даже если сосед и заметил шрамы, он не показал вида.

– Выглядит нормально. Порезалась ты, конечно, знатно, но рана, похоже, неглубокая. Достаточно пару швов наложить в поликлинике.

– Нет, – отвечает Ребекка, качая головой. – Я не хочу никуда ехать.

– Ну ладно. Само тоже заживет, не сомневайся.

Арвид помогает ей дойти до кухонного дивана, она опускается на упругое сиденье.

– Посиди немного спокойно – надеюсь, кровотечение остановится, и тогда мы сможем наложить нормальную повязку.

Он уходит и возвращается с аптечкой. Поставив ее на стол, начинает хлопотать с чем-то у кухонного буфета. Потом приносит поднос с печеньем и морсом.

– Бледновато выглядишь. Мне кажется, тебе стоит что-нибудь съесть.

– Спасибо, – отвечает она, отпивая сок. – Как только наложишь повязку,