пережила душевную травму и Ребекка разбередила своими назойливыми вопросами ее старые раны?

Откинувшись назад, девушка проводит пальцами по длинным травинкам и наблюдает, как Скарлетт охотится за бабочкой-лимонницей, пока она сама пытается собрать кусочки пазла воедино. Похоже, бабушка была сильно влюблена в этого Лýку, так почему же она не хочет о нем говорить? И в чем до сих пор раскаивается?

Когда Ребекка откладывает дневник в сторону, из него выскальзывает, ложась ей на колени, обрывок бумаги. Перевернув его, она обнаруживает, что это кусочек фирменного бланка, в верхней части которого сохранился штамп организации. Широко раскрыв глаза, девушка смотрит на логотип. Черный орел на дубовом венке. А посередине – черная свастика.

Глава 14

Сентябрь 1943 года

Анна идет на север по тропинке вдоль берега. Над ней нависают тяжелые облака, ветер взбивает пену, превращая волны в барашки. После происшествия в лесу она стала проявлять осторожность. Все время окидывает взглядом окрестности и, как только начинает смеркаться, старается не находится на улице в одиночку.

Тропинка поворачивает, и Анна замечает Лýку, сидящего в условленном месте. Он машет и показывает что-то, вытянув руку вверх. Анна машет ему в ответ. Минуты, которые она проводит с Лýкой, – самое приятное время в ее однообразных буднях. Конечно, чтобы не сидеть совсем без дела, она начала учиться на курсах стенографисток, но это ужасно скучно. Особенно для нее, привыкшей, что жизнь должна бить ключом. В Стокгольме Анне дома не сидится: то обедает с друзьями в ресторане «Англэ» [14], то гуляет по Юргордену [15], то танцует в Винтерпалатсет [16]. Отец говаривал в шутку, что парадные двери их особняка на Стурегатан надо заменить на вращающиеся.

Анна перебирается через мощный корень дерева, стелющийся по земле. Как ей повезло, что есть Лýка. Последнее время они встречаются все чаще. Видятся вечерами, когда он заканчивает работу, а Анна делает вид, что отправляется на вечернюю прогулку. Невероятная легкость охватывает ее в его присутствии. С ним она может быть самой собой, не испытывая необходимости соответствовать ожиданиям. К тому же у них так много тем для разговоров: искусство, политика и надежды на лучшую жизнь после войны.

Анна садится на камень рядом с Лýкой, и тот протягивает ей «Прощай, оружие».

– Всю прочитал?

– Да, – кивает он. – От корки до корки, на шведском.

– Это потрясающе. Какой ты молодец!

Лýка качает головой:

– Да ладно, было не так и сложно.

– Я вряд ли смогла бы прочитать книгу на итальянском, – замечает Анна. – Ну и как она тебе?

– Брависсимо, – улыбается он. – Очень понравилась.

Анна опускает глаза. Почему-то она смущается при мысли о том, что Лýка прочитал историю любви Кэтрин и Фредерика.

– Что теперь хочешь почитать?

– Может быть, что-нибудь об истории Швеции? Если мне здесь учиться, надо больше знать о стране.

– Подумаю, какая книга подошла бы, – кивает Анна.

Она достает корзинку, в которую собрала то, что смогла украдкой взять на кухне, и расстилает кухонное полотенце.

– Яйца, хлеб, сыр и крюшон, – объясняет Анна, раскладывая угощение.

– Выглядит очень вкусно.

– Ветчины, к сожалению, не было.

Лýка касается ее плеча.

– Ничего страшного, – говорит он, на мгновение задерживая руку.

– Мне бы так хотелось нормальный кусок мяса, – тараторит Анна. – Позавчера у нас подавали мясной рулет, но его замешали с хлебом и макаронами. А на десерт – один только манный пудинг.

– Один манный пудинг? – смеется Лýка. – Какой кошмар!

Анна закатывает глаза, потом молча наблюдает, как он пробует угощение. На лице загар от сентябрьского солнца, под ногтями – траурная чернота. Когда Лýка перехватывает ее взгляд, она смущенно отворачивается.

– Ну, и чем ты сегодня занимался?

Лýка тянется за бутылкой крюшона, но на полпути вздрагивает и хватается за спину.

– Боронил перед посевной, – рассказывает он, выдохнув.

– Болит?

– Немного. Да ничего, пройдет. А ты что делала?

Тряхнув головой, Анна задумывается. Ей кажется, будто все дни напролет она только и делает, что дожидается вечера.

– Читала. И навыки стенографии отрабатывала. Есть новости из Италии?

Откусив кусок бутерброда, Лýка оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что они одни.

– Пока нет, – тихо отзывается он. – Как я рад, что Бадольо [17] сдался британским и английским войскам. Я думал, что после наступления союзников на Италию война там закончится, но немцы дали отпор. Ходят даже слухи, что они освободили Муссолини.

– По радио об этом не говорили. Откуда ты все узнаешь?

Лýка пристально смотрит на нее:

– Этого я тебе сказать не могу.

– Почему?

– Потому что это рискованно. Я не должен был тебе ничего говорить.

– Ты что, мне не доверяешь?

Лýка умолкает.

– Я кое-что слышал, – говорит он наконец. – О твоем отце.

– И что же?

– Что он сотрудничает с нацистами.

Анна плотно сжимает губы. Замечание Лýки застигло ее врасплох.

– Ты наводил справки про мою семью? – с укором спрашивает она.

– Нет, – отвечает он. – Я не интересовался, само всплыло. Но это ведь так?

– А почему ты беспокоишься? Думаешь, наябедничаю? Донесу, чем ты с друзьями занимаешься?

– Да нет, конечно.

Анна начинает убирать еду. Она быстро заворачивает сыр в холщовую ткань, а когда Лýка вновь касается ее рукой, отталкивает его.

– Анна, – просит он.

– Знаешь, что самое ужасное? – выпаливает она, отводя взгляд. – То, что ты думаешь, будто я не понимаю, насколько это секретная информация.

Убрав еду в корзинку, девушка встает.

– Ну, пожалуйста, я не хотел.

– Ты заблуждаешься насчет отца, – продолжает она. – Он вовсе не сотрудничает с нацистами, просто волею судьбы продает в Германию железную руду. Отец начал свой бизнес много лет назад, задолго до того, как разразилась война. Но с Гитлером его ничего не связывает.

– Прости, – просит Лýка, поднимаясь за ней следом. – Я сболтнул глупость. Не уходи! – умоляет он Анну и начинает рыться в карманах своего плаща, пока не находит брошюру, которую протягивает девушке.

– Что это? – с недоверием спрашивает Анна.

– Прочитай, – предлагает Лýка.

Она держит перед собой брошюру и в сумеречном вечернем свете пытается различить текст.

– Школа медицинских сестер города Мальмё.

– Ты знала, что там есть такая?

– Нет.

– Но ведь это было бы прекрасно! – восклицает он. – В будни ты можешь жить в школе, а на выходных – приезжать домой.

Анна кивает, хотя ей известно, что родители ни за что не согласятся на ее переезд в Мальмё. Ну или, по крайней мере, не с целью обучения на курсах медсестер.

– Спасибо. – Она пытается изобразить улыбку. – Это очень любезно с твоей стороны.

– Разве ты не рада?

– Да нет, рада, конечно.

– Тогда в чем