Я поднял с пола темные розы и прямо в ботинках прошел в квартиру. Перешагивая через баулы, я добрался до кухни, нашел там трехлитровую банку и сунул в нее цветы.

— Все бы ничего, — приплелся за мной на кухню Женька, — только ушла она в домашних тапочках, без шапки, и одета налегке!

— Она всегда налегке, — отмахнулся я от него. — К подруге поехала.

— С собакой? — удивилась Салима. Надира так и стояла в коридоре, словно каменная баба. Она меня боялась.

— С собакой. На машине.

— Не, — замотал головой Женька, — вон машина ее под домом стоит. Она меня на ней сюда привезла.

Я выглянул в окно, старенькая «четверка» стояла у подъезда. Я вытащил сотовый Ильича и набрал номер мобильного Беды. «Абонент временно недоступен», — сообщил равнодушно-услужливый голос.

— Абонент временно недоступен, — вслух повторил я для всех. — Да не волнуйтесь вы, Элка абсолютно безбашенная особа, она может в одних тапочках, с собакой, на такси укатить ночевать к подруге!

— Ну, тебе, наверное, лучше знать! — беспокойство испарилось с Женькиного разбитого лица.

— Мальчики, кушать?! — засуетилась Салима у печки.

— Неплохо было бы, — оживился Возлюбленный. — Неплохо.

Но мне не захотелось составить им компанию. Мне вообще ничего не хотелось. В коридоре я отодвинул изваяние-Надиру и вышел из квартиры.

— Эй, а мне что делать? — крикнул Женька мне вслед.

— Сиди тихо, кушай и не высовывайся. Жди Элку. Надеюсь, она знает, что делает.

Я хотел поехать в сарай, но по дороге передумал, представив, что полночи мне придется топить буржуйку, а потом мерзнуть в плохо прогретых стенах. Я приехал в квартиру к Ильичу, час провалялся в его джакузи, и завалился спать на просторном диване, не воспользовавшись постельным бельем.

Пару раз я набирал номер Беды, но автоматическая дама сменила репертуар, заявив, что «абонент отключил телефон». Я набрал ее домашний, но Салима, взявшая трубку, вздохнув, сказала, что Эллочки дома нет, что она первый раз не ночует дома.

Я поразмышлял над этим фактом и решил, что Беда завела любовника. Он был на машине и забрал ее от подъезда в тапочках и с собакой. Она завела любовника, и это ее ответ на мой геройский прыжок с балкона. Черт с ней. Нужно только забрать собаку. Это моя собака.

* * *

Проверки все-таки нагрянули.

На следующий день заявилась шумная комиссия из районо, и меня колбасили по полной программе: акты проверки, отчеты, прочие важные бумаги. Мне было простительно чего-то не знать или не ведать: ведь я же все-таки и.о. К полудню я обезумел, пошел перекусить в буфет и встретил там Ритку, которая брезгливо ковыряла манную кашу в тарелке.

— Ну, как? — кисло спросила она.

— Повешусь, — ответил я.

— Я тоже, — кивнула она. — У нас все на ушах, ищут твоего бомжа, ориентировки на каждом углу. С сегодняшнего дня объявлена операция «Сигнал», прочесывают все подвалы, чердаки и теплотрассы. Странно он как-то сбежал. По черной лестнице. Про нее только свои знают, и то, там дверь редко бывает открыта, только когда мусор выносят в контейнеры. — Она посмотрела на меня своими сверлящими глазами, и мне стало нехорошо. — И ведь кто-то на машине его там поджидал. Кто? Ведь не дружки же бомжи!

— Почему на машине? — я старался не смотреть ей в глаза. — Может, он ногами удрал?

— Наши там в округе такой чес устроили, что ногами бы он не удрал. И потом, видели, как двое в какую-то иномарь скакнули и с места рванули. Какую — не рассмотрели, темно было. Нет, все было запланировано.

— Да? — я, наконец, смог в упор уставиться на нее. — И землетряс запланирован? Ведь не тряхни вовремя, не случись паники, фиг бы он удрал!

Я смотрел на Ритку, а Ритка на меня — своим фирменным ментовским взглядом.

— А откуда ты, Дроздов, знаешь, что Возлюбленный сбежал во время землетряса? По телевизору об этом не докладывали.

Я открыл рот, закрыл, и мысленно попросил алтайских богов, чтобы и сейчас тряхнуло хорошенько. Я так привык, что трудные моменты моей жизни подкреплены подземными толчками!

— Я не знаю, я предположил. А что, было не так?

— Ладно, — Ритка отодвинула от себя тарелку с кашей. — Пойду я. Кстати, там твоя собака по двору круги пишет, ко всем бросается, скулит, тебя ищет.

— Рон?!

— Ну да. У тебя, что, две собаки?

— Собака одна. Имени два.

— Ну, это мне неведомо. — Она опять придвинула тарелку с кашей и ковырнула в ней вилкой. Впервые за все время общения с ней я услышал в ее голосе раздраженные нотки. Но мне некогда было думать об этом. Все-таки, Ритка была женщина, хоть и мент, и она имела право на перепады настроения.

— Держи, — я ссыпал ей в тарелку свои котлеты, но она не оценила мой рыцарский жест и мрачно заявила:

— Я на диете.

— Врешь, у тебя зарплата маленькая, — пошутил я, но Ритка не засмеялась в ответ, как всегда, а вилкой молча продолжала ковырять манку. Я уже пошел, когда она меня окликнула:

— Эй, Дроздов, тире Сазонов! Ребята из уголовки говорят, там много разных пальцев.

— Где?

— Да на пистолете этом, Макарове. И это пальцы не только бомжа этого.

Я разозлился.

— Ты не боишься разглашать служебную информацию?

— Не боюсь. — Она снова отодвинула от себя тарелку. — Убийство в школе! Дело на контроле у генерала.

Зачем она мне это сказала? Затем, что я — подозрительный тип с двумя фамилиями и темным прошлым. Я развернулся, и строевым шагом ушел из столовой.

В школьном дворе действительно носился Рон и громко лаял. Вообще-то, Рон не был брехливой собакой, поэтому я удивился тому, что он оглашает окрестности своим собачьим басом. Еще я удивился тому, что он был очень грязный. Его длинная белая шерсть свалялась серыми сосульками, которые появлялись у него осенью, в очень дождливые дни, когда на улице были грязные лужи. Сейчас кругом лежал белый снег, и я разозлился на Беду: где она таскала собаку? И с какой радости он прибежал? Рон бросился на меня, чуть не сбив с ног, и громко заскулил. На нем был ошейник, но не было поводка. Я оглянулся вокруг — может, и Элка бродит где-нибудь рядом? — но никого не увидел. Я открыл сарай, запустил туда Рона и сел на лежак. В дверь постучали, на пороге появилась Марина и сочувственно сообщила:

— Глеб Сергеевич, комиссия тир закрыла и опечатала. Говорят, до выяснения обстоятельств.

— Хрен с ним, с тиром, — я махнул рукой, давая понять, что она свободна, но Марина мялась на пороге.

— Хрен с ним, — повторил я жестче и набрал номер мобильного Беды.

«Абонент отключил…»

Я набрал домашний.