– Слушай, тебя как зовут?

– Анатолием. А фамилия – Криницкий.

– Так вот, Анатолий Криницкий, давай забудем об этих людях. Они ошибка природы. Ты знаешь, что по статистике в нашей стране двадцать процентов молодежи относятся к скрытым дебилам?

– Это как? – Анатолий от удивления широко открыл глаза.

– Очень просто, – помогая ему подняться и дойти до скамейки, объяснял Андрей. – Сумасшедшими их признать нельзя, психушка им не грозит. Просто они способны на немотивированные, сверхжестокие поступки. Это люди, которые могут спокойно без всякой причины убить и искалечить совершенно незнакомого им человека. Просто так. Им это нравится, они получают от этого удовольствие. Так сказать, блуждающее сумасшествие. Оно может включаться реже раза в год, а может и чаще. Дебилам этим свойственно собираться в кучи. Вот на такую группу ты и нарвался. Забить до смерти они могли тебя запросто.

– Если бы не ты, – сказал Анатолий, осторожно усаживаясь на скамейку.

Похоже, у него болело все тело, но он старался этого не показать.

Вообще он Андрею нравился. Что-то было в нем чистое, еще не отравленное жизнью в этой стране.

– Если бы не я, – подтвердил Андрей, закуривая сигарету. – А ты разве про них не знал? Сведения совершенно не секретные. Одно время в печати даже был по этому поводу приличный шум. Да как-то быстро прекратился, словно бы где-то перекрыли кран. Видимо, кому-то наверху не понравилось. Как же, ведь эти сведения порочат великую страну! Слушай, а где ты работаешь?

– Я-то? – несколько смущенно улыбнулся Анатолий. – В милиции.

– В милиции?.. – теперь уже удивился Андрей.

«Вот это да! – мелькнуло у него в голове. – Спасти от хулиганов милиционера. Нет, такого со мной еще не было!»

– Да, в милиции, – ответил Анатолий. – И уж поверь мне, эти подонки о том, что сделали, крупно пожалеют. Я их хорошо запомнил.

Вот тут Андрей несколько встревожился. Сделав глубокую затяжку, он сказал:

– Толя… Я могу тебя так называть?

– Можешь.

– Так вот, Толя, можно тебя попросить об одном одолжении?

– Конечно, все что угодно.

– Я прошу, очень прошу тебя: не надо этих ребят искать. Поверь, они свое получили, причем с процентами. Надолго это запомнят. Понимаешь, что я имею в виду?

– Ага, – мстительно улыбнулся Анатолий. – Стало быть, ты кое-кого из них покалечил.

– В самую тютельку. А теперь представь: ты их геройски арестовываешь, они, конечно же, рано или поздно рассказывают о том, что было в этом парке. Тут к делу подключаются их родители и родственники. Ты ведь не исключаешь, что хотя бы у одного из этой троицы кто-то из родителей – большая шишка? Запросто может быть. В конечном итоге они, конечно, свое получат. Но тут и я загремлю под фанфары. Превышение правил обороны. И не смогу я доказать, что на самом деле спасал две жизни: свою и твою. Конечно, ты, как честный человек, дашь показания. В результате тебя заставят их изменить. А если ты их не изменишь, то это кончится для тебя еще большей бедой, чем сегодняшнее битье. Такой вариант ты не исключаешь?

– Дай закурить, – попросил Криницкий.

– Всегда пожалуйста! – Андрей протянул пачку сигарет. – Ну, так как?

Анатолий закурил и, поморщившись, потрогал лицо.

– Да, такой вариант вполне может быть, – наконец признал он.

– Ну вот. В конечном итоге мы оба пострадаем, причем довольно сильно. Эти дебилы получат условный срок, а может, и ничего. Уверен, родители наймут им лучших адвокатов, которые как дважды – два докажут, что мирные, тихие ребята гуляли себе по парку, цветочки собирали. Тут на них налетел злой милиционер Криницкий, стал их унижать, калечить и склонять употреблять наркотики. Почти тотчас же на помощь к нему подоспел еще более злой гражданин Н. – то есть я, – и они вдвоем сделали бедным деткам такое… такое… Но те безропотно терпели все. Тогда доведенные до отчаяния их смирением негодяи – мы – нанесли друг другу побои и теперь пытаются этих невинных барашков засадить в тюрьму, к жутким уголовникам. Похоже на правду?

Анатолий снова улыбнулся:

– Красиво излагаешь.

– Красиво-то красиво, но в основе своей верно. Согласен? Разве ты не сталкивался с такими случаями?

– Сталкивался.

– А давно в милиции служишь?

– Третий месяц.

– Вот, и то уже слышал о таком. Поверь, дальше ты наслышишься о таких случаях еще больше. Потому что это не исключение, а правило.

– Но что-то же с дебилами надо делать, – развел руками Криницкий. – Нельзя же допустить, чтобы они запросто расхаживали на свободе.

– Ну конечно, – ухмыльнулся Андрей. – Нельзя. И ты их арестуешь. И даже попытаешься посадить. Только через некоторое время, когда они отлежатся после встречи со мной. Уверен, повод для того, чтобы их взять, они еще дадут и сами. Ну что, ты сам не станешь их искать? Договорились?

Анатолий посмотрел на то место, где происходило побоище. Глаза у него расширились. Видимо, до него наконец-то дошло, что его и в самом деле могли убить. Просто так. Окончательно, навсегда.

– Ладно, согласен, – сказал он. Андрей облегченно вздохнул:

– Ну, вот и отлично. А теперь пойдем-ка отсюда. Думаю, эти ребята получили свое и не вернутся. Но кто знает? До дома тебе далеко?

– Далековато.

– Если не возражаешь, я поймаю такси.

– Да, было бы здорово.

– Ну, тогда пошли. Кости-то целы?

– Да вроде бы в порядке.

– Тогда ты дешево отделался.

Он помог Анатолию встать со скамейки и, поддерживая его под локоть, вывел из садика.

– Если тебе что-то понадобится, – на ходу говорил Анатолий, – всегда можешь мне позвонить. Помогу. Все-таки ты мне жизнь спас.

– Хорошо, хорошо, – поддерживая его, пробормотал Андрей.

Совсем уж машинально, что бы что-то сказать, он спросил:

– В каком хоть отделении-то работаешь?

– В тридцать восьмом.

Что-то это Андрею напомнило, что-то давнее. Знакомая цифра.

«Стоп, – подумал он, – а не то ли это отделение, в котором расследовали, да так до конца и не дорасследовали смерть Марины? Ну точно, оно. Вот ведь совпадение!»

– Ты знаешь, кажется, у меня есть для тебя одна просьба… – проговорил он.

Он не знал, зачем он это делает. Более того, здравый смысл советовал ему не делать этого ни в каком случае. Но остановиться Андрей уже не мог. Какое-то шестое чувство заставляло его сказать то, что хотелось. И он спросил: