— Знаешь, что это такое? — спросил капитан, показывая одну карточку.

— Тут… это коды какие-то. Словесные. При передаче какой информации какие кодовые фразы произносить.

— Правильно, но нам бы как-нибудь поймать своих… хоть бы «летунов».

Котов приложил к уху один наушник и стал крутить верньер. Треск, треск… и никаких станций, кроме одной, на которой передавалась арабская музыка. На нескольких частотах он пытался сам докричаться до какого-нибудь оператора и подолгу кричал в микрофон по-русски. Никто не отзывался. Котов переключался на другие режимы и снова искал и искал. Наконец он услышал французскую речь и замер. Послушав переговоры, взялся за микрофон и попытался по-английски докричаться до операторов. Его услышали! Но на той стороне этого радиомоста никто не говорил по-английски. Все вопросы, которые пытались задать Котову, звучали только на французском языке.

И тут снаружи затараторили пулеметы. Стреляли слева, со стороны поселка, а не со стороны блокпоста. Автоматные очереди залились, как свора дворовых собак, потом автоматы стучать начали реже… еще реже. Затем с улицы донесся зычный голос Белова:

— Прочесать улицу. Бегом, бегом! Они ранены, далеко не уйдут. А тут люди мирные есть. Не хватало еще, чтобы они кого-то убили. Бегом, мальчики, бегом! А этих обыскать. Оружие в кучу.

— Ну вот и порядок, — прошептал Котов.

Через минуту в комнату влетел один из спецназовцев, владеющий сносно французским. Капитан поднялся из-за стола, уступая ему место у радиостанции, из которой рвалась французская речь.

— Давай, на тебя вся надежда, — сказал он парню.

— Да я больше на бытовом уровне, товарищ капитан.

— А вот на бытовом и попытайся им объяснить, что у нас есть информация о готовящемся нападении на аэродром в Дэйр-аз-Зауре. Пусть примут меры к усилению охраны.

— Не поверят, — пробормотал спецназовец, беря наушники.

Зимин смотрел, как этот парень пытается докричаться до оператора, чтобы тот соединил с лейтенантом Броссаром. По мнению Котова, упоминание лейтенанта легионеров давало шанс на то, что им поверят больше или хотя бы серьезнее отнесутся к словам. Если уж совсем повезет, то оператор окажется связистом на базе, где сейчас находится Броссар.

— Ну? — хлопал парня по плечу Котов.

— У меня такое ощущение, что это вообще не военные, — зло бросил спецназовец. — И я никак не могу произнести название «Дэйр-аз-Заур» так, чтобы они меня поняли. Никак не схватывают.

Еще через несколько минут голоса в эфире стали звучать заметно слабее. Зимин понял, что, видимо, садится батарея. Электричества в поселке не было. Еще через пару минут радиостанция замолчала совсем, и спецназовец, положив наушники, развел руками:

— Не знаю, товарищ капитан. Не уверен, что меня поняли. Про нападение переспрашивали. Это, кажется, поняли. Про то, что аэродром, поняли, французская армия, тоже поняли. А вот поверили, сообщат ли?

— Ладно, выхода нет. Мы сделали все, что могли. — Котов ткнул пальцем в радиостанцию: — Уничтожь!

Зимин вместе с командиром поспешили по лестнице на улицу. Сверху спускались спецназовцы. В дальней комнате гулко ударила автоматная очередь. Подчиненный выполнил приказ самым радикальным и простым способом: расстрелял ее из автомата. В это время к зданию подошел старик-староста. Он смотрел на тела боевиков, старательно обходя их, и, приблизившись к командиру, что-то сказал.

— Когда я работал на строительстве завода, — стал переводить слова старика Зимин, — то русские инженеры, приехавшие к нам со своим оборудованием, которое купило правительство, удивили меня — они всегда улыбались, когда мы с ними заговаривали, и всегда что-то пытались нам подарить. Чаще всего значки или открытки с видами вашей страны.

— Мы всегда любили новые знакомства, новых друзей, — ответил Котов.

— Раньше у вас друзьями были только те, кто работал с вами на стройке. Сейчас у вас друг — вся наша страна.

— Ты не прав старик, — усмехнулся спецназовец. — Все осталось так же. Друзьями нашими стали те, кто работает с нами на стройке. Просто мы сейчас строим не один завод, а заново строим вашу страну. И вы все с нами работаете на стройке. А вот они нет.

Старик повернулся к трупам, на которые показал Котов. Потом протянул руку и пошел пожимать ее каждому русскому. Молодые спецназовцы, смущаясь и улыбаясь, отвечали ему.

Провинция Идлиб. Район аэродрома Дэйр-аз-Заур

Рев авиационных двигателей был слышен уже давно. Но вот наконец на глазах спецназовцев со взлетной полосы стал подниматься тяжелый транспортник с трехцветным кругом на фюзеляже. Котов сидел на переднем сиденье головной машины с навигатором и рассматривал снимок территории аэродрома. Летное поле тянулось возле окраин населенного пункта с одноименным названием. Полоса оканчивалась среди оврагов, заросших низкорослыми деревьями и кустарником.

Предстояло решить одну очень важную задачу: понять, с какой стороны террористы станут атаковать аэродром. Мало оповестить местное начальство, надо сразу предлагать ему достаточно эффективную контрмеру против нападения. У кого имеется фактор неожиданности в арсенале, у того всегда больше шансов.

— Барс! Это Седой! — заработал коммуникатор. — Мой драндулет сдох. Еле тянет, и из выхлопной трубы черный дым.

— До аэродрома дотянешь?

— Думаю, что потихоньку доковыляем.

— Двигайтесь к административному зданию, только снимите с турели пулемет, чтобы не пугать без дела местное начальство. Выясни, кто там на месте есть, с кем можно поговорить об угрозе нападения. Удастся начать диалог — начинай, а я объеду вокруг, осмотрю местность снаружи. Но первым делом, если тебе поверят, все же попроси связи с Хмеймимом. А мы попробуем определить, где потенциальным террористам удобнее напасть на периметр.

— Понял, Барс! Движемся к главным воротам.

Три пикапа спецназовцев свернули с асфальта и двинулись, объезжая ямы, камни и редкие деревья, прямо по бездорожью. Со стороны шоссе атаковать периметр аэродрома было теоретически можно. Например, парой БМП или бронетранспортеров. Никто толком не успеет понять, как небольшая колонна вдруг свернет с шоссе и ринется на колючую проволоку. На приличной скорости легкая бронетехника пройдет заграждение с легкостью ножа в масле. А потом огонь по пулеметным гнездам, по самолетам, по заправщикам и ангарам. А следом, скажем, с пары грузовиков высадятся боевики, которые атакуют уже пешим порядком уязвимые точки.

Можно и так, размышлял Котов, разглядывая из окна машины аэродром, здания служб, самолеты. Вопрос: какова их цель? Атаковать административное здание, взять много заложников? Хотя такая цель вряд ли кого из сепаратистов будет интересовать. Людей потеряют, скорее всего, уже на подходе к зданию. Там ведь в основном военные, кстати, с оружием. Аэродром не работает в полную силу, как пассажирский транспортный узел. Его функции чисто военные. Значит? Значит, террористам нужно что-то более эффектное, громкое, чтобы все знали, что они вездесущи, что земля горит под ногами у неверных. Ну и реальный ущерб нанести, конечно.